Кот сидел возле подъезда. В этом доме он жил много лет вместе со своей старой бабушкой. Как она его любила. Души не чаяла. Внутри затарахтел маленький трактор, объезжая его сердце. Стало тепло и хорошо. Но ненадолго. Когда умерла его старая хозяйка, приехало очень много людей.

Вот только, пока она была жива, никто не появлялся. А теперь её похоронили, и все разошлись, разъехались, и он остался один. Дверь в квартиру закрыли, и он остался на улице. Большой, старый серый кот сидел прямо у подъезда, где он раньше жил со своей хозяйкой. Зимний холодный ветер трепал густую шерстку, а люди проходили мимо, спеша по своим неотложным делам.

Все куда-то бежали, озабоченные своими срочными проблемами. А кот сидел и смотрел на них. Люди несли домой подарки, ведь сегодня был праздник — Новый год. Живот заурчал, и очень захотелось есть и одновременно — в туалет. Но разве можно сходить в туалет, если нет лотка с песочком? Разве же коты могут просто пописать на улице? И кот с удивлением посмотрел на проходящих мимо людей, но никому не было дела до него. Некому было ответить на его немой вопрос.

Он прилег на холодную землю и закрыл глаза. Ему некуда было идти. Вечерело и пошел снег. Он быстро таял на теплой шерстке, и скоро кошачья шубка заледенела. Стало жутко холодно. В окнах домов зажегся свет, и оттуда доносились весёлые голоса и вкусный запах. Живот особенно сильно забулькал. Но есть было нечего.

Зимняя пурга закрутила свою вьюжную карусель, и упавший снег мчался вдоль улиц, заметая всё на своём пути. Раздался шум, и кот поднял голову вверх. В небе взрывался фейерверк. Город на несколько минут осветился заревом этих праздничных минут, и коту показалось, что наступил день. Но вслед за светом праздника пришла кромешная тьма и холод. Улицы были пустынны, все праздновали в своих теплых квартирах. Кот закрыл глаза и приготовился к своей последней ночи.

"Ничего, ничего, думал он, — помучаюсь сейчас, а потом станет тепло, и я обязательно увижу бабушку.

Кто – то подошел. Кот открыл глаза и посмотрел. Прямо напротив него были ботинки огромного размера. Вот так даже лучше, решил он, просто один удар и всё. Но тут чьи то руки подхватили его и подняли вверх.

— Вот ты где! — раздался неожиданно мягкий голос.

Кот открыл глаза и увидел большущего мужчину, который был среди приехавших на похороны его бабушки.

— А мы тебя уже обыскались. Весь Новый год всей семьёй по двору бегали. Это я виноват. Думал, что жена тебя возьмет, а она думала, что я. Вот так и получилось, ты уж не сердись, — и огромный человек вдруг бросился бежать куда-то, неся кота под мышкой.

Кот смотрел по сторонам, и дома пролетали мимо. Они остановились возле машины и, открыв дверь, большой человек положил кота на соседнее сидение и, достав ворох свои футболок, стал вытирать его холодную, мокрую шерстку.

— Вот только вытру тебя, чтобы не простыл, и поедем, — бубнил он себе под нос.

Потом положил на сиденье теплое полотенце и закутал им кота. Машина завелась, и они помчались по заснеженным праздничным улицам. А здоровый мужик, крутя руль одной рукой, держал в другой телефон и кричал в него своим удивительно мягким голосом, полным нескрываемой радости:

— Ласточка, рыбочка я нашел его! Да, нашел!! Н-А-Ш-Е-Л! Где был? Да прямо у подъезда и лежал. Да не волнуйся, всё с ним в порядке. Будем через пару минут, и все вместе встретим Новый год! - торопливо говорил мужчина, неловко прижимая плечом к уху сотовый телефон.

Он обернулся на кота, чтобы сказать ему что-то, но увидел, что тот уснул. Кот спал и улыбался во сне. И не смейте мне говорить, что коты не умеют улыбаться. А где то внутри по маленькому кошачьему сердечку ездил трактор и тихонько тарахтел

Лет 40 назад, во дворе дома мы увидели стрижа сидевшего на детских качелях, возле нашего дома. Сначала мы его не увидели, но наша огромная овчарка к нему подошла и носом в него ткнула — показала нахохлившуюся птичку. Было страно, что птица, увидев очень близко людей и собаку, не улетает. Муж сестры взял в руки тот комочек перьев, начал его рассматривать и мы увидели, что спереди, на горле у птицы в неё вцепился огромный паук, своими челюстями и лапами сжимавший горло бедной птицы. С усилием его оторвали и выкинули. Немного подержали в ладонях, птичка через некоторое время ожила, начала ворочать головкой, расправлять крылья. Мы её подкинули и стриж улетел. Так наш Вулкан спас стрижа, попавшего в беду... Вах, как мы его за это хвалили! А пёс опять радовался похвалам, как ребёнок, радостно прыгая до неба и размахивая своей "метёлкой". Интересно, как пёс понял, что птица попала в беду и её надо спасать, на поводке привёл нас к ней?

Мне эту историю рассказали еще в юности, и она мне была понятна и близка, потому что мой отец в те времена был охотником — промысловиком. Чушки, кабаны, барсуки, белки, еноты, медведи, зайцы, даже выдра была.

Однажды батя в тайге повстречался с тигром, говорит, что почувствовал себя голым, вся шерсть на его теле встала дыбом, настолько это страшно.

Зима. Приморье.

Эта история случилась в другой бригаде. Вряд ли байка. Рассохшаяся дверь в зимовье, наверное, сквозняком открылась.

Для понимания, в охотничьих зимовьях на дверях — ни замков ни крючков. Все с ружьями и бояться некого. 40 км, снегу выше колена, а где — и по пояс, ни урки, ни милиционеры не добредут. Заезжали на гусеничных тягачах. Кроме того, если охотники блуданут километров на двадцать и наткнутся на чужой барак, всегда можно заночевать. Там и дрова, и пожрать — правила такие.

Охотники из зимовья с утра ушли в тайгу, поздно вернулись, не знаю, чего добыли, поужинали и свалились спать. А под утро из под нар выполз тигр, открыл дверь, и пошел на прогулку.

Год назад на наш участок через дырку в заборе залезла дворняга, по телосложению и размеру была как корги, только уши висели. Она забралась в летний душ и родила там 12 щенков, после чего скрылась в неизвестном направлении.

Собачьих детей пожалели, на первую неделю нашли для них кормящую с@ку, но потом она почему-то резко перестала их принимать. К сожалению, двое щенков погибли по неизвестным причинам. А вот десятерых мы выкормили из бутылочки. Какой это был ад… Словами не передать. Развести смесь, обернуть полотенцем бутылки с горячей водой, сделать массаж живота, вытереть какашки, и вот это вот всё днём и ночью. Все щенки получились голубоглазые или с гетерохромией, окраса чёрно-белого хаски, видимо, именно хаски был их отцом. А вот телосложением они вышли в мать. Теперь бегают эти хлебные батоны по участку...

Может, мы совсем поехавшие, но отдать никого не смогли, хотя у нас спрашивали. Всех десятерых кастрировали/стерилизовали, чипировали, привили. Дрессируем, гуляем. Некоторые думают, что у нас щенки хаски, и мы взяли их для упряжки)) Десять собак — это сложно, но мы уже не представляем свою жизнь без них.

Живем в частом доме. В большом гараже (там уазик грузовой стоял, потолок метра три), поселились ласточки. Первое лето муж в гараж зайти не мог, ласточки звали на помощь сородичей и дружно изгоняли врага. Меня почему-то не трогали. Но на следующий год успокоились, перестали обращать на нас внимание и спокойно растили птенцов. Через несколько лет вернулись не одни, а с молодой парой, которой подарили свое жилище, а сами перебрались во второй гараж, поменьше. Молодые рьяно взялись за дело и за неделю сваяли огромное гнездо, по неопытности прикрепив его к металлической балке. Естественно, гнездо отвалилось, когда в нем пищали четверо, еще полулысых гавриков. Это была семейная драма. Мама ласточка орала на своего благоверного так, что уши закладывало, раздолбила ему клювом голову до крови, а тот только попискивал и пытался спрятать голову под крыло. Родственники из соседнего гаража тоже знатно поваляли по земле недотепу. Хотели уже отбивать незадачливого строителя, но все обошлось. Мама ласточка сидела нахохлившись под потолком и мне казалось, что она плачет. Два птенца погибли сразу, один еще шевелился, а один, отойдя от шока возмущался сменой обстановки и отсутствием кормежки. Гнездо с трудом добыли из хлама, в который оно рухнуло, положили в пластиковое ведерко набитое сеном и подвесили к потолку. Крикун выжил. Осенью ласточки забрали своего единственного отпрыска, попрощались и улетели на юг. Больше мы их не видели.