|
Супруга как-то увлеклась банкой вареной сгущенки и приела ее чуть более, чем изрядно. По роду занятий я знаю, что такое объесться сладким и как это проявлятся. Беру ее за пульс, пытаюсь посчитать. И тут это ангельское создание вскидывает на меня невинные глазки и молвит озадаченно:
— Ты знаешь, по-моему, не слиплась ли задница, проверяют по-другому.
|
* * *
В один жаркий, даже по израильским меркам, день накануне шаббата (праздничная суббота) на рынке Хайфы особенно шумная торговая суета. Разноязычная горланящая толпа, захламлённая мостовая, ослепительный блеск безвкусно оформленных витрин и зазывные крики торговцев. Вдруг, заглушая базарный галдёж, раздаётся пронзительный вопль:
— Софа,
и шо ты плетёшься, как на похоронах? Мы жешь обратно опоздаем на автобус! Неповторимый еврейско-одесский акцент, море мимики и эмоций на лице пожилой тётки внушительного роста и соответствующих габаритов. Она увешана баулами, как десантник израильской армии. В нескольких шагах за ней семенит Софа – толстуха лет тридцати, по-видимому её дочь, но ещё масштабнее мамаши. На ней юбка, наполненная подвижными ягодицами, розовая застиранная кофточка, едва достающая ей до пояса и трещащая от арбузного изобилия грудей. Она семенит необычной походкой: широко раскорячив ноги, почти не сгибая их в коленях и при этом раскачивается из стороны в сторону, как кукла-неваляшка. В обеих руках у неё сумки, переполненные продуктами: острыми стрелами выглядывают перья зелёного лука, угрожающе свешивается прозрачный пакет с яйцами, окружающим приветливо помахивает рыбий хвост в такт колебаний её богатырского тела.
После мамашиного окрика Софа наращивает темп, но при этом скорость её движения не меняется, только возрастает амплитуда колебаний. Рынок притих и с любопытством следит за потешной парой. Мамаша снова наезжает на дочку:
— Холера, проснись! Или ты себе думаешь, шо я обратно буду катать тебя на такси?! Таки выбрось эту дурь из головы и быстрее тащи свою толстую задницу!
Софа останавливается, широко расставив свои слоновьи ноги. Слёзы вперемешку с потом крупными каплями катятся по её бархатным, как персик, щекам. И она на весь базар с надрывом орёт:
— Да не могу я быстрее, у меня лопнула резинка трусов!
* * *
На прежней работе между двумя сотрудниками, Лилей и Сергеем (отличные, кстати, люди), случился спор по поводу недавнего происшествия — в минувшие выходные на бухте, куда по весне выезжают толпы рыбаков, под лед ушла машина. Сергей наблюдал за этим с территории своей дачи (оттуда вся бухта как на ладони), то есть, видел все своими глазами. Лиля же знала о происшедшем только со слов ее хорошего знакомого. Не сойдясь в существенных деталях, обе стороны упорно не соглашались с мнением оппонента. Бессмысленным и невозможным этот спор сделала Лилина фраза, ставшая у нас крылатой: "Да что ты мне доказываешь! Я все ПОЧТИ ЧТО САМА видела! "
* * *
Иваныч забухал посреди недели. Ну как забухал — завалился в кафе после рабочего дня и залил в себя до средней степени опьянения. Для него, практически непьющего, выпить среди недели — это считай двухмесячный запой. Чтоб не нарываться на домашний скандал, сидел у меня дома, грыз "Орбит" и философствовал.
— Долбаное мое воспитание
в долбаной стране...
— Ты че? Страна-то чем тебе не угодила?
— Да... Учили нас разумному-доброму... Романтике-лирике.. А как с бабой себя вести — хренушки.. Да и бабам про мужиков тоже ничего не рассказывали. Все ceксуальное воспитание — по сказкам про Золушку. Ну и... Я недавно переехал в новую квартиру к родителям поближе. Практически в тот двор, где вырос. Ну друзья-приятели, казаки-разбойники и сам понимаешь — первая любовь. Да... Когда втрескался — дык считал её за богиню, комсомолец-романтик хренов. Мысль о том, чтоб тыкать хером в предмет своего обожествления — кошмар несусветный... Цветочки-романтика... И у неё башка тем же забита — принца давай понимашь, чтоб под балконом вздыхал и дальше ни-ни. Типа я вся такая возвышенная и вообще — недоступный для смертных идеал. Сами не знали, что хотели от друг друга. Ну, крутила мной как хотела, пока совсем не стала об меня ноги вытирать. Плюнул, ушел нахрен, а потом переехал в другой район, где квартира от бабки досталась. А тут разменялся, круг сделал — и на тебе — столкнулись на улице. Посмотрели друг на друга — у меня тоска в глазах, у неё тоска... Она возьми и перейди на другую сторону улицы. А хрен ли ещё сделаешь?... Вот что тебе малой скажу — умнеть надо вовремя. Если поумнел, но поздно — это еще хуже, чем [ч]удаком до конца жизни остаться... А пойдем еще выпьем?
* * *
Женские истории ещё..
