Поездили по промыслам, походили на встречи, совещания и по ресторанам, и через пять дней собрались домой. Самолет наш уже улетел, прямых рейсов не было, поэтому пришлось лететь через Москву. Вылетели мы утром двадцатого апреля, в Уренгое было минус двадцать. Прилетели, вышли из самолета — в Москве плюс двадцать. А у нас дубленки и шапки в руках. У меня тогда была квартира под Москвой, предложил я коллегам — поехали ко мне, оставим вещи и денек-другой погуляем.

Подумали они, помяли в руках шапки и решили все-таки улететь домой, а я поехал к себе. Бросил зимние вещи и, как был, в костюмчике, галстуке и итальянских ботиночках, поехал на весну смотреть. Вышел на Тверском бульваре, тепло, солнце светит, на деревьях первые листики появились, толпы людей праздно гуляют или на скамейках сидят, пиво пьют — лепота! Весна наступила, на другом конце бульвара оператор с камерой на штативе стоит, пробуждение природы и людей снимает. Надо присоединиться к отдыхающим. Купил в ближайшем киоске бутылку пива, начал искать, куда присесть — все скамейки заняты. Наконец нашел просвет на скамейке между двумя компаниями, сел туда, закинул нога на ногу и начал блаженствовать, жмурясь на солнышке и попивая пиво прямо из горла бутылки.

Посидел, отдохнул и пошел дальше гулять, а на следующий день обратно в Норильск улетел.

Через месяц сижу дома, готовлюсь день рождения отметить, раздастся звонок телефонный. Звонит подруга с другого конца страны, между поздравлениями интересуется, а не был ли я недавно в командировке?

Был, говорю, а откуда ты знаешь?

Видела, говорит.

Была в то время известная передача, которая в тот раз была посвящена алкоголизму. Вначале показали меня, сидящего на скамейке в костюмчике и пьющего пиво из горла, под комментарий знакомого всем ведущего: "Смотрите, как все прилично начинается... ", а следом — алкашей, которые ползают по детской песочнице и не могут перелезть через бортик, с продолжением: "... и чем все заканчивается! Лучше не начинайте пить! "

Так что теперь я знаю, что такое слава и где я закончу жизнь — во хмелю под забором.

Познакомились мы с ней в тот день, когда я пришла сдавать свой первый вступительный экзамен — историю СССР. Нервничала, конечно. Волновалась. Но когда вошла в небольшую, залитую солнцем аудиторию, увидела, что на широком подоконнике удобно устроилась кошка и как ни в чём не бывало умывается. Зрелище было настолько по-домашнему уютное, что вся нервозность куда-то испарилась, и экзамен прошёл удивительно легко и спокойно. Тем более, что и экзаменаторы были на редкость доброжелательны. Может, и на них кошка действовала умиротворяюще?

Когда начался учебный год, мы увидели, что Доценте очень любит лекции, причём предпочитает, чтобы народу было как можно больше. В аудиториях стояли длинные старинные скамейки-парты, за которые садилось пять-шесть человек. Кошка обычно устраивалась между двумя студентами и дремала, слушая лектора. Те, кого она выбирала, чувствовали себя весьма польщёнными и конспектировали, не забывая время от времени почесывать её за ухом.

Особенно ей почему-то полюбился предмет "Античная литература". Лекции эти бывали по субботам — пожилой профессор, который их читал, был по совместительству министром высшего и среднего специального образования Литовской ССР. А по образованию был он филологом-классиком (латынь и древнегреческий). Предмет свой любил так, что даже министерские обязанности не могли его заставить отказаться от преподавания его обожаемой латыни и античной литературы.

Казалось, что он всю неделю живёт ради этих нескольких субботних часов и просто не может их дождаться. Студенты это чувствовали и ценили — лекции были необыкновенно живые и занимательные. Несмотря на субботнее утро, их почти никогда никто не пропускал.

Да и сам профессор был примечательной фигурой. Высоченный, широкоплечий, с пышной гривой седых волос, всегда необыкновенно элегантный в тёмном костюме и белой рубашке, да и голос — глубокий раскатистый бас-баритон. Двести человек слушали лекцию совершенно не напрягаясь, слышно было прекрасно даже в самых дальних уголках огромной аудитории-зала.

Иногда профессор увлекался и начинал декламировать латинские или греческие гекзаметры, вышагивая от окна к двери. (Шаги помогали выдерживать ритм.) При этом он свой и без того мощный голос ещё возвышал, и тогда от его декламации начинали звенеть оконные стёкла...

Это кошке уже не нравилось. Как только начинались стихи, она спрыгивала со скамейки и неторопливо шествовала по проходу, гордо держа хвост трубой. Дойдя до профессора, она тёрлась об его брюки, как бы советуя прекратить этот шум, а потом, не добившись результата, так же неспешно шла к выходу. Профессор, не прекращая декламировать, приоткрывал дверь (студенты огорчённо вздыхали — лекция была интересная, но с кошкой было как-то уютнее), выпускал её и продолжал вышагивать...

Присутствовала кошка и на других занятиях. Преподаватель немецкого использовал её в грамматических примерах — Die Katze sitzt am Fenster.... Молоденькая и очень увлечённая преподавательница лексики в качестве устного упражнения предлагала рассказать, что думает кошка о студентах или вообще о жизни — первокурсники забывали о своей застенчивости, и рассказы иногда получались очень забавные... Замученный преподаватель логики, указывая на четвероногую "вольнослушательницу", призывал студентов слушать его лекции так же внимательно...

А иногда устраивалась она с нами и в читальне. Долгими зимними вечерами круги света от ламп ложились на столы, и в тишине только страницы шуршали, да кошка мурлыкала… Блаженное чувство мира и покоя в эти вечерние часы вспоминалось потом долгие годы...

Библиотекарям кошка совершенно не мешала. Они только радовались её присутствию — для книг мыши представляют серьёзную опасность.

... Весной у Доценте родились котята. Трое серых-полосатых, а один чёрненький с белой манишкой и в белых носочках.

— Такая образованная дама, — притворно сокрушались студентки, — и где это, интересно, она смогла найти себе пару? Нужен-то ей Кот Учёный, а тут был, наверное, просто себе кот... Только вот где он? Посмотреть бы на этого кавалера.

Кот не заставил себя долго ждать и объявился довольно скоро. Через неделю-другую мы обнаружили его в одном из маленьких университетских двориков, где он явно решил поселиться. Черный вальяжный красавец с белой грудью сидел на возвышении и задумчиво оглядывал окрестности. Осанкой и выражением лица, то есть, простите, морды, он нам кого-то мучительно напоминал. Приглядевшись поближе, мы внезапно поняли, кого именно...

Кота назвали "Профессор".