годов, но прочные и надежные как советский гаечный ключ. Ты когда-нибудь слышал выражение "идут, как часики"? Вот это про них! — и Ефим Абрамович, засучив запястье левой руки, гордо поднес к Костиному носу циферблат "Командирских".

— Хороший выбор, дядя Фима, — кивнул Костик и равнодушно продолжил разделывать сушеную глось.

— А видишь как плавно бежит секундная стрелка? Это даже не крадущееся к гробу тик-так, это просто бег к нему. Мой бег. И вот, чтобы я об этом не забывал, я и купил эти часы.

— Вы что-то рано себя хороните, дядь Фима. Вы еще ого-го! — Костик шумно цёрбая потянул пивную пену из бокала и затем вонзил свои белые зубы в разделанную рыбную тушку.

— Эх! — Ефим Абрамович досадливо скривился, махнул на Костика рукой и с раздражением посмотрел на занятого рыбой собеседника. — И що ты в этой жизни понимаешь, пацан! Ты ведь был одноклассником моего Алика, значит тебе сорок два?

Костя утвердительно кивнул.

— Ребенок ещё! — усмехнулся Ефим Абрамович. — У тебя время еше не бежит, а идет. А когда побежит, когда за рассветом сразу закат, когда за Новым годом сразу начнет наступать ноябрь- ты поймешь о чем я говорю. Тогда покупай вот такие часы с большой секундной стрелкой и твоя жизнь изменится. Как изменилась моя.

— А как изменилась Ваша? Я что-то не разглядел тех изменений у Вас. Явно денег у Вас не прибавилось, дядь Фима. И що-то Вы не при при фильдиперсевом Ренд Ровере с молоденькими фифочками. Вы даже свой старый шевроле из гаража не выгоняете.

— Эх ты! Рендж Ровер.... фифочки.... Быстро живешь, мой мальчик. И таки можешь себе это позволить. А я не могу. Я могу позволить только быстро бежать секундной стрелке на моих часах. И вот чем быстрее она бежит, тем медленнее я стараюсь жить. Я не несусь куда-нибудь на машине, у меня просто нет на это времени. Я медленно иду, я наслаждаюсь каждым мгновением, каждым вздохом, я иду по улицам и смотрю на дома, на лица прозожих, я слушаю в парке пение птиц, я не трясусь в душном трамвае, а пешком иду к морю, слушаю крик чаек, скрип песка под своими старыми санлалиями, наслаждаюсь наплыву волны на берег и её откату, я ловлю каждый рассвет, каждый лучик дневного солнца и провожаю каждый закат, я не лечу в тот суетливый Египет, куда мне Алик купил путевку, а еду плацкартом с разговорчивыми соседями к старому, ещё армейскому другу в Черниговскую область собирать в лесу грибы, выпить приготовленной им настойки на целебных травах и долгими вечерами говорить за жизнь. У меня просто нет времении поэтому я тороплюсь жить медленно. А мои старые"Командирские" часы мне в этом помогают....

Андрей Рюриков.

разведкой ВМС и я служил у них с 1979 по 1984 год. По долгу службы и для себя, я вел журнал. Казенную часть сдавал в архив, а свою себе. Мы — 7 человек, включая двух бывших немецких офицеров, которые побывали в СССР в плену, считались лучшими лингвистами в ВМС. Мы слушали эфир 24/7 и иногда, особенно когда были учения, проводили в наушниках по 18 часов.

Что-то было в записи, а в основном "живой" эфир. Я должен признать, что русских нельзя победить именно из-за языка. Самое интересное говорилось между равными по званию или друзьями, они не стеснялись в выражениях. Я пролистал всего несколько страниц своих старых записей, вот некоторые:

— Где бревно?

— Хер его знает, говорят, на спутнике макаку чешет.

Перевод:

— Где капитан Деревянко?

— Не знаю, но, говорят, что работает по закрытому каналу связи и отслеживает американские испытания прототипа торпеды Мk-48

— Серега, проверь. Димка передал, что канадчик в твоем тазу залупу полоскает.

Перевод:

— Сергей, Дмитрий доложил, что в Вашем секторе канадский противолодочный вертолет ведет акустическое зондирование.

— Юго западнее вашего пятого, плоскожопый в кашу срет, экран в снегу.

Перевод:

— (Юго западнее вашего пятого?) военно-транспортный самолет сбрасывает легкие акустические буйки в районе возможного расположения подлодки серии К, на экране радара множество мелких обьектов.

— Главный буржуин сидит под погодой, молчит.

Перевод:

— Американский авианосец маскируется в штормовом районе, соблюдая радиомолчание.

— Звездочет видит пузырь, уже с соплями.

Перевод:

— Станция оптического наблюдения докладывает, что американский самолет заправщик выпустил топливный шланг.

— У нас тут узкоглазый дурака включил, мол, сорри, с курса сбился, мотор сломался, а сам дрочит. Его пара сухих обошла, у них Береза орала.

— Гони его на х[рен], я за эту желтуху не хочу [ман]ды получить. Если надо, пусть погранцы ему в пердак завернут, а команду к нашему особисту сказку рисовать.

Перевод:

— Во время учений флота, южно-корейское судно подошло близко к району действий, сославшись на поломки. При облете парой Су-15 сработала радиолокационная станция предупреждения "Береза".

— Трам-тарарам…, при попытке покинуть район, лишить судно хода и отбуксировать.

А тут, гляжу, Реал с Ливером схлестнулись. Коментатор еще какой-то припадошный попался, орёт, заводит на каждом моменте. Завел он меня, короче, и сигареты кончились. А курить край как хочется. Что делать. Надо бежать за сигаретами. А за окном уже темень, и гнусный наш питерский дождичек. Но делать нечего.

Уши уже пухнут, так курить хочется. Запрыгнул в сланцы, накинул плащ-дождевик, какой под руку попался, и побежал. Даже зонтик брать не стал. Ларек ведь почти рядом, за углом от нашего колодца. А кому я ночью в таком прикиде сдался. Бегу, шлёпаю по лужам, забегаю под арку на выход, а навстречу мне девушка. Навстречу мне бежит, домой торопится. По лицу видно, что чем-то/кем-то напугана.

Ну, а мне-то что до неё, я ж за сигаретами бегу. Решил побыстрячку оббежать её справа. Но не тут-то было. Я решил справа, а она решила оббежать меня слева. Я пытаюсь оббежать её слева, а она пытается оббежать меня справа. И так несколько раз. (Так частенько бывает в час пик, когда в общественный транспорт кто-то с остановки ломится, а другой выйти не может. Загораживают друг другу проход).

Я уже читаю в её глазах тихий ужас, и решаю показать ей жестами чтобы она не волновалась, как нам разойтись в такой неловкой ситуации. Вскидываю руки, и тут мой плаш распахивается, а под ним... ни-че-го.

— Ну, и? — спросил я.

— Что и, — сказал он. — У неё, видимо, тоже свой план созрел — как нам быстро разойтись — пшикнула в меня чем-то, я и присел. А сама убежала.

— Ну, а ты?

— А что я. Сел, поплакал, и домой пошел. Курить расхотелось.

Как бабка пошептала — завязал после этого случая с курением совсем.