|
Вчера по репортаж был про мужика, который грабил наркоторговцев. В конце репортажа было сказано приблизительно так:
"Если вы также пострадали от его преступных действий, звоните по телефону *** ** **"
|
|
* * *
ДОМАШНИЙ ПОКАЗ
Лев Дуров и Леонид Куравлев как-то пришли проведать заболевшего Бориса
Беленького, продюсера и режиссёра, "отца-учредителя" московской театральной премии "Хрустальная Турандот". Выпили водки за его здоровье, и Дуров между прочих разговоров стал рассказывать, как он студентом замечательно "показывал" животных.
— Ни в жисть не поверю, — подзуживал его Куравлев, — такой серьёзный артист, худрук театра!..
Дуров тут же плюхнулся на ковёр и стал показывать тигра. Катается, выгибается, рычит, скребёт по ковру ногтями...
В это время тёща Беленького внесла очередную закусочку. Внесла и быстро молча ушла, поджав губы. А уже после ухода гостей высказала зятю Боре:
— Не люблю я твоих... артистов этих! Нормальный человек напьётся и лежит. А этот — с вы-ы-вер-том!..
* * *
Берлин, лето 1945-го. Город уже разделен на зоны оккупации. Как-то вечером трое наших офицеров, уже достаточно веселые, случайно забрели в американский сектор. Зашли в бар. Там сидели, понемногу выпивая, американские и английские офицеры, кто компанией, кто с немецкими подругами. Немцев не было.
— Оу, рашен! -пойдем, мол, выпьем.
Так с час выпивали с союзниками, разговаривали за жизнь, в основном, конечно, жестами. Наши, еще довольно трезвые, смотрят на часы, вроде пора. И тут один из офицеров заметил на полке хрустальный спортивный кубок объемом примерно с литр.
— Давай вот это!
Ничего не понимающий хозяин, хитроватый толстый немец достал кубок и поставил на стойку:
— Битте..
— Шнапс, виски, ротвайн — сюда лей! Все, что есть — сюда!
Немец сразу понял, начал наливать.
— Это тоже! И это!
Хозяин откупоривал бутылки. В баре постепенно стихал шум.
— Битте..
— На посошок!
И в мертвой тишине первый офицер выпил этот литровый кубок с какой-то ядовито-коричневой жидкостью. Американцы оцепенели. Немец стоял с круглыми глазами.
— Лей еще!
Хозяин опомнился и повторил операцию.
— Битте..
Также в абсолютной тишине выпил второй.
— Еще!
— Битте…
Осушил кубок и третий офицер. Слышно было только жужжание мух.
— Ну, пора – служба!
Расплатились, и в гробовой тишине довольно твердой походкой вышли из бара.
На следующий день предприимчивый немец в самых больших бокалах продавал по бешеной цене коктейль под названием "Черный Иван".
* * *
Тем летом, все помнят, жарища стояла. Пиво шло на ура. Ну, и тара под него соответственно тоже. Привезли мы ПЭТ в одну пивнушку. Пока продавщица принимала товар, в окошко сунулось чёрное-чёрное лицо и сказало: "Малборо". Я слышал, что в наш колхоз делегация африканская приехала, но возле пивнушки увидеть её представителя не ожидал.
Продавщица спокойно, ничуть не удивившись, дала ему пачку и вернулась к приёмке. Под весёлым настроением, я решил "блеснуть" перед делегатом английским: "Гуд монинг! Вот из ё кантри?". "Кения". "О, Кения! Гут!
Найроби! Нашионал энимал парк! Ранинг мэн! Стайерс! Бьютифал кантри энд пипл! " — на одном дыхании произнёс всё, что знал об этой стране. Афр покивал головой и убил меня напрочь: "Приходи вечером в отель, бухнём!".
На русском. Совсем с небольшим акцентом. Так как я не пью уж давно, пришлось вежливо отказаться.
* * *
АФОНЯ 90-х
Рассказал приятель. Далее от первого лица.
С некоторых пор трезвые сантехники вызывают у меня стойкое недоверие.
В середине 90-х, снимал я квартиру в районе "Динамо". И вот возникла надобность подключить стиральную машину. Побегав по району, отыскал сантехника. Что удивительно, абсолютно трезвого. Надо было
бы сразу насторожиться, но я как-то наоборот, даже обрадовался. Хотя паренек был как будто на стимуляторах, но то что сантехник закидывает в топку кокс или еще какую-нибуть дрянь я и подумать не мог. Может, думаю, он по жизни такой, подпрыгивающий от нетерпения, да подергивающийся от предвкушения. Объяснил ему ситуацию. Тот сразу взял деловой тон.
— Так. Тебя как зовут?
— Степан.
— Василий. Все, Степан. Завтра сделаю. Завтра, понял? С десяти до шести.
Дома будешь?
Ни хрена себе, думаю, у тебя диапазон...
— Ладно, буду.
— Все. Завтра. Понял?
Взял адрес и ушел, подпрыгивая.
На следующий день я с отгулом сижу дома. Жду. В два часа — звонок.
Вбегает Василий.
— Так. Как зовут?
— Степан.
— Все, Степан, сиди, жди. Ща, пять минут. Не уходи никуда.
И с болгаркой наперевес скачет в ванную. Я сижу, смотрю телек. Раздается характерный визг болгарки. Секунд через десять визг смолкает. Слышу громкое [м]лякание и поминание матери. Сразу все понимаю и направляюсь в туалет. По дороге выдергиваю шнур болгарки, чтобы этого [ч]удака не убило током. Затем в туалете перекрываю воду. Дохожу до ванной. Василий стоит в позе страдающего прострелом человека, которому сесть на унитаз необходимо, но очень больно. В полуприсяде. По щиколотку в воде. Не оборачивается. Из прорезанной трубы подкапывает вода. Слышу:
— Так как ты, говоришь, тебя зовут?
— Степан.
— Вот видишь, Степан, такая херня...
Поворачивается этот "Борщев А. Н. ", и опечаленный уходит, всем видом своим показывая, что да, случается и такая херня в нелегкой жизни сантехника.
Больше я его не видел.
Пьяные истории ещё..
