во всем городе дискотеки.

С романтической и недоступной аурой для мелких подростков.

Это я слышал из рассказов своего старшего брата, студента первого курса политехнического института. И из предостережений мамы, того же старшего брата, что бы он был осторожен на дискотеках, так как там полно хулиганов и девушек с низкой социальной ответственностью.

Не хочется в детских воспоминаниях употреблять более конкретное слово.

Даже не предполагал для чего я им нужен, и что они, эти самые девушки, могут сделать плохого, и не поверил маминым словам. Как оказалось зря.

С другом Сережкой увидели в вестибюле объявление, про набор в кружок радиолюбителя в Доме культуры железнодорожников. Решили что после уроков идем записываться.

Я примерно представлял, как выглядят те самые девицы, но они оказались чуть старше моего возраста, стояли прямо у входа в ДК, и увидев нас с Серегой начали хватать за руку и тянуть за собой.

— Мальчики пойдемте с нами.

Серега растолкав всех на пути, со словами:

— Ушли все в туман.

Все же прорвался в здание.

Я опешил, вспомнил мамины слова, вырвался и убежал.

Больше в Дом культуры меня не тянуло, занялся во дворе футболом, начались каникулы.

Про событие вспомнил спустя несколько лет, когда познакомился с симпатичной девушкой и пригласил на ту же дискотеку, в тот же ДК. Смущаясь поведал ей про свой казус.

Она ответила, что могла быть одной из тех девушек. В танцевальный кружок принимали, только тех кто приведет партнёра.

Потому что девочек был перебор, а мальчиков-танцоров не хватало. Поэтому и заманивали мальчиков идущих записываться в другие кружки на входе, что бы их приняли.

Если бы знал, не убегал наверное...

проблемой.

Самые отчаянные занимали очередь с полуночи, и когда вы приходите к открытию, к восьми утра, там уже стоит очередь человек сто, размахивая списком, кстати, вот эти люди как раз очередь и создают, убить их мало. В этот список вы записываетесь сто первым, ходите проверять как двигается очередь в течении всего дня, и к концу этого рабочего дня с разочароанием узнаете, что прошло их максимум 50-60.

И как раз в то время довелось и менять квартиру и тоже делать новый паспорт, прописываться на новом месте, попутно еще и выясняя свое гражданство, так что ходить в вышеобозначенные заведения за всякими справочками приходилось очень и очень часто.

Теперь мой проверенный несколько раз способ бороться с этой очередью ее же методами.

Приходите туда, куда вам будет нужно утром, часов в 9-10 вечера. Берете бумажку А4, пишите вверху "Запись на очередь в паспортный стол на хх.02.2003", чуть ниже ставите цифру 1 и пишите свою фамилию, можно еще чуть ниже написать разными почерками фамилий 5. Еще лучше заранее распечатать такую бумажку на принтере, расставив на весь листок цифирки, но свою фамилию вписав от руки, а вообще в первый раз я использовал какой-то огрызок, кажется это была обратная сторона какой-то квитанции, и тоже прокатило.

Втыкаете или прикнопливаете эту бумажку в дверь и спокойно идете спать.

Утром в восемь часов каждый раз обнаруживал толпу с тетрадкой, в которую кто-то заботливо переписал с моего листочка все фамилии, в том числе первую мою, при этом эта толпа заботливо пропускала меня вперед со словами "ну где же вы ходите, мы уже думали не придете, и тех пятерых которые за вами тожек где-то нет, хотели сразу седьмого пускать":D

за огород хоронить. Муж её, Василий Ерофеич, возился в углу двора в погребе: что-то там внизу крепил, ремонтировал и глухо матюкался.

Отдав последние почести коту-питомцу, баба Шура забросала ямку и вышла из прогала. На весу она несла лопату, перепачканную глиной. Мимо проходила соседка – городская баба Фаина.

— Доброго здоровья, Александра батьковна! – поприветствовала Фая и для проформы спросила: – Чего деешь-то?

— Да вот, — сказала баба Шура. – Васька мой отмучился, болезный. Бог прибрал старичка. Поплакала да за огородом его прикопала.

От этого известия Фаина забыла куда и шла. Не далее чем вчера она видела Василия Ерофеича в магазине, где дед брал сахар, "Приму" и чекушку водки.

— Не может быть! – сказала она. – Василий твой помер? Как же так скоропостижно? Я ж намедни его видела.

— Ага, вчера ещё шустряком бегал, — кивнула баба Шура. – И весёлый был весь день, и селёдку цельную сожрал. Даже на койке с им вечор поиграли…

Глаза у Фаины медленно округлялись.

— А сегодня с утра заскучал мой Васька, занемог… — закончила баба Шура.

— Прилёг на лавку, что-то проворчал – и дух испустил.

Фаина машинально перекрестилась.

— Вот ведь как случается, — молвила она. – Был-был Вася – и не стало. А лопата-то тебе зачем, говоришь?

— Так за огородом его прикопала, сказано же! – повторила баба Шура. – В холстинку чистую завернула и схороняла. И метку из веточки поставила, чтоб не забыть.

Фаина была женщиной городской и многих деревенских традиций до конца не знала. Но ей показалось удивительным, что Шура вот так запросто схоронила усопшего мужа Василия Ерофеича за огородом, да ещё и веточку воткнула, чтоб не забыть где лежит.

— Заботливая ты, Александра, не отнять! – пробормотала Фаина в смятении. – Пошла и зарыла себе! А разве ж не полагается… ну, хотя бы там участкового позвать, чтоб факт смерти оприходовал?

Теперь уже баба Шура посмотрела на Фаю как-то странно.

— Ну ты болтанула! – засмеялась она. – Васька, конечно, орлом был… но кто ж участкового по таким пустякам теребит? Милиционер за каждым Васькой не набегацца. Давай уж сразу генерального прокурора вызовем?

Фаина молчала. Баба Шура перекинула лопату на другое плечо.

— Может, в городе у вас так и принято, — сказала она примиряюще. – Вы же умные все, чуть что – у вас прокуроры, советники, юстиция… А у нас в деревне по-простецки. Помер Максим – и хрен с ним. Бери лопату и копай. За огородом места много.

— Да-а-а… — пробормотала Фаина. – Чувствую, я ещё не всё знаю о вашей деревне. Но почему за огородом, в бурьяне его закопала? А в человеческом месте похоронить – никак?

Непонятливость Фаины начала злить Александру.

— А куда я с ним, коли околел? – спросила она сердито. – Не на кладбище же его с православными людьми ложить? Жирно будет. Испокон веков всех за огородом закапываю.

Баба Фая осторожно присела на чурбан. На лопату в руках Александры она старалась не смотреть. Сильно ей было не по себе и ноги подкашивались.

— Ну ты даёшь, соседка, — сказала она наконец. – Всех за огородом складируешь! И много у тебя их кроме Василия было?

— Пожалуй, немало, — задумалась баба Шура. – До Васьки, допустим, Мишка имелся. Нравом мягкий, но внутри подлец подлецом. Бывает, ночью подкрадётся, ляжет под бок – а к утру подо мной вся простыня мокрёшенька. Ух, лупила я его! А ишо раньше – Сёмка… тот был покладистый, ласковый. Да тоже срок пришёл – и помер. Изрядно я их поменяла.

И с размаху воткнула лопату в дёрн – словно точку поставила.

— Теперь все одним рядком за огородом лежат! Васька, Мишка, Сёмка… красавчики мои. Но не беда, мне Тонька на днях молоденького обещает подкинуть. Али на мой век их не хватит?

Неизвестно, что подумала Фаина, потому что в этот момент за спиной бабы Шуры появился дед Василий Ерофеич – перемазанный землёй и злой как чёрт.

— Смерти моей хочешь, кочерыжка старая? – заорал на супругу. – Меня там сверху по уши засыпало, я ору-ору, барахтаюсь… Насилу выбрался, а она тут лясы точит!

Вырвал у жены лопату и добавил:

— Дай сюда струмент! Сапоги откапывать пойду… и чекушка тоже там осталась.

Здесь тётя Фая тихо сползла с чурбана и лишилась чувств. Поэтому чекушка из погреба очень пригодилась.

собаками-ищейками, опять сажали в вагоны и везли в Германию. По приезду их заставили работать на рудниках. Даже оттуда он предпринял попытку убежать. Но его схватили и жестоко избили. Моя бабушка, его дочь, рассказывала, что на его спине так и остались огромные рубцы от ударов.

Нам, маленьким, бабушка пересказывала истории, которые рассказывал ей отец: "Мать одного из надзирателей-немцев в праздничные дни передавала через сына русскому военнопленному бутерброд, говоря, что он такой же человек, как и мы. Женщина говорила сыну с надеждой, что если бы он оказался в плену, возможно, его тоже подкармливала бы мать русского солдата. Этот бутерброд надзиратель бросал незаметно на землю или передавал, садясь на бревно спиной друг к другу, опасаясь, что его могут отправить на фронт за помощь военнопленному. Не все немцы были фашистами, многие просто боялись и были вынуждены подчиняться. Они были жертвами сложившихся обстоятельств. Вот так бывает, палка о двух концах. Важно всегда и в любых условиях оставаться человеком". И да, моя семья хранит память и об этой доброй женщине, благодаря которой прадедушка не умер от голода, благодаря которой сейчас живём мы.

Пробыл прадедушка в плену до конца войны, а потом его освободили советские войска.