пжалста". Достаю, выхожу. Он мне — "Ну что ж, вы, имя отчество мои называет, нарушаете?".. у меня ступор.. думаю — "Откуда он меня знает??? Наверное, дети вместе учатся, не иначе..."

Далее следует примерно такой диалог:

Я (улыбаясь и оччень бодро) — Ну как вы там поживаете? Как семья, детки?

Он — (растерянно и судорожно роясь в закоулках своей памяти) — Да нормально, вроде, все.

Я — Твоя-то не перевела ребенка в нашу школу?

Он — А что, должна была?

Я — Ну как же, она ж мне говорила недавно.

Он (все медленнее и медленнее) — Да нет, в старой остаемся.

Я — А отдыхать куда едете?

Он — да нет, работаю я... я — Аааа.. ну ладно тогда, звоните..

Он — Ладно.. позвоним..

Отдает права, разворачивается и медленно бредет к своей машине.

Я сажусь за руль, подруга спрашивает — "Это твой знакомый?". Я говорю, что никак не могу вспомнить, но раз мужик знает мои имя и отчество — значит, знакомый. Да.. точно знакомый.. Поворачиваюсь к подруге и вижу, что она сползает с сиденья на пол, вся красная от смеха. Тормошу ее — "что, что?" спрашиваю.. Она говорит — как тебя зовут, В ПРАВАХ НАПИСАНО )))))

Вот мужик, наверное, мучается до сих пор )

углу клетки. И так он на меня посмотрел, что у меня сердце ёкнуло. Но волонтёры и сотрудники приюта сказали, что ему уже почти восемь лет, что таких старых не берут обычно, что лучше мне присмотреть кого-нибудь помоложе, а этот — нелюдимый немного и скоро умрёт, наверное. Но я всё равно взяла его.

Когда мы приехали домой, я его искупала, показала на лежанку, которую я ему приготовила, он туда улёгся и, я готова поклясться, улыбнулся! Он был беспроблемный, спокойный, мог часами смотреть, как я работаю, лёжа у моих ног, любил неспешные прогулки, все дела делал только на улице, не будил меня, к гостям относился спокойно, не брехал. У него как-то прям заблестела шерсть, стал весёлый взгляд. Сотрудники приюта спрашивали, как поживает пёс, удивлялись, что он ожил, повеселел. Предложили мне взять ещё одного старого животного — кота. Я решила посмотреть, что там за кот. Увидела побитого жизнью кота, которому было лет девять-десять. Взяла на пробный период, чтобы проверить, как они уживутся с псом. Ужились! Сохраняли нейтралитет, не дрались, могли часами лежать и смотреть друг на друга или дремать неподалёку.

Пёс прожил у меня чуть меньше четырёх лет. Под конец жизни болел сильно, я лечила, как могла, но возраст и болячки взяли своё. В последние дни кот, который держался от пса на расстоянии, прижимался к нему, мурлыкал, прощался. Пёс ушёл, но прожил счастливое время, пусть и недолгое, нашёл человека и умер счастливым. Кот остался один, вижу, как ему грустно. Хочу взять ещё раз собаку, тоже немолодую, чтобы подарить ей счастливую старость. На майские обязательно поеду в приют искать себе и коту нового друга.

Есть знакомые, которые считают меня дурой, говорят, мол, у тебя есть деньги, купила бы весёленького джек-рассела или смешного корги, они такие милые, а главное, нормальные, здоровые, молодые, а как и зачем можно любить старых и облезлых псов? А я считаю дураками их, потому что друзей необязательно покупать и любить за красоту.

Ленинградскую прописку, и диплом о среднем техническом образовании (техникум) по выбранной специальности.

Первой экспериментальной группе курс отмерили в одиннадцать семестров, я попал во вторую – нам нарезали десять – то есть пять лет вместо шести. Реально программы курсов не стали меньше, просто преподавателям приходилось утаптывать материал в более короткие сроки.

Все, кому довелось заканчивать вечерний, помнят, насколько этот режим дисциплинирует. В среднем в сутки минут пятнадцать свободного времени, и вечно хочется спать. Для себя я решил эту проблему так – часа три- четыре ночью, и часа полтора днём- в обеденный перерыв на работе – благо, обстоятельства позволяли. Когда сутки делятся пополам, времени на сон на самом деле требуется меньше.

Поначалу, когда с непривычки входишь в этот режим – он кажется просто кошмаром по безумному, как Ниагара, уровню потока информации, но со временем втягиваешься. И если на первом курсе, на лекциях по высшей математике, я с ужасом старался успеть законспектировать хотя бы самое основное, что наш преподаватель – замечательный добрейший мужик, доцент Егоров Андрей Фёдорович, мгновенно выписывал мелом на доске, и так же мгновенно стирал, когда ему требовалось свободное место, то на третьем обнаглел уже настолько, что мог себе позволить демонстративно зевнуть, лениво произнося-

— Андрей Фёдорович, а можно чуть побыстрее? Засыпаем…

Все хохотали – это было вроде небольшой разрядки – но он действительно читал так быстро, что неподготовленному студенту предлагался выбор – или слушать, пытаться понять и запомнить, или истерически стараться записывать в конспект всё, что появляется на доске, не успевая даже понять смысл произносимого вслух.

С середины третьего курса учебные планы поменялись, и наша, "ускоренная" группа вылетела из общего потока – отныне нам читались лекции и проводились практические занятия отдельно – не знаю, чем это было вызвано.

Ждём. Честно приходим на занятия. Преподавателя нет. Неделя, вторая, наконец является – бабе лет возле сорока, внешние данные – Джина Лоллобриджида, глаза ледяные, взгляд надменный и изумлённый – "это что, я тут ВАМ что ли, лекции ДОЛЖНА читать? "Ей бы к этому взгляду ещё форму эсэсовскую.

Открывает журнал. Проверка присутствующих по фамилиям называется.

— Артемьев.

— Я.

— Борисова

— Я.

Открывается дверь, и в аудиторию входит опоздавший – Мишка Яковлев – хохмач и задира.

— Почему опаздываете на занятия?

— Что? Это вы мне? Да, там у трамвая колесо спустило. Я уж как старался…

— КАКОЕ КОЛЕСО? Вы что себе позволяете?

Мишка, повышая тон –

— А я откуда знаю? Я что, вагоновожатый? Встал трамвай посреди дороги, говорят колесо – вам его сюда что ли принести для оправдания?

— Садитесь – ледяным тоном.

— Вешников

— Я.

— Володина

— Я.

Снова открывается дверь, и в аудиторию входит последний опоздавший – Серёга Иванов – он в порту работал такелажником, часто опаздывал – там при аврале пока не закончишь, не уйдёшь – а авралы через день.

— Разрешите? Извините, опоздал…

— Да что это такое? ЧТО У ВАС ТУТ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ? ПОЧЕМУ ОПАЗДЫВАЕТЕ НА ЗАНЯТИЯ?

— Скажите спасибо, что вообще пришёл. – мрачно, сквозь зубы, таким тоном, что оторопь берёт.

Тяжёлое молчание. Серёга- мужик здоровенный, после армии, в Афгане воевал, ему просто так в глаза посмотреть – поёжишься.

— Колесникова

— Я.

— И ИЗВОЛЬТЕ ВСТАВАТЬ, когда я называю вашу фамилию!

Ленка встаёт, неловко смотрит вокруг – такого у нас ещё никогда не было. Следующая фамилия по алфавиту моя –

— М…в

Вот уж хер. Я сидя, нагло поднимаю ладошку и делаю несколько доброжелательных помахиваний –

— Я. Присутствую, как видите.

Тишина. Проглотила. Поскользнулась маленько – но с нами на таком уровне действительно никто из преподавателей никогда не разговаривал – мы вечерники, стипендию не получаем, общагой не пользуемся, армией нас не запугаешь – да я за всё время обучения в деканате не был ни разу – и даже не знал, где он находится. Ну не прищемить нас ничем, кроме отчисления.

Больше на перекличке не встал никто.

Не сложились у нас отношения с самого начала. Вот так и пошло. Включилась работать фрау ефрейтор, однако, как показало дальнейшее – запомнила.

Надобно отдать тётке должное – материал она знала прекрасно, лекции и практические занятия вела идеально, если не принимать близко к сердцу этот тон свысока. В том семестре нам по учебному плану втоптали почти невпих[рено]мое – системы дифференциальных уравнений, кратные и криволинейные интегралы, и теорию поля. Кто помнит, что такое дивергенция?

На всё- четыре месяца. По две лекции в неделю.

Зачёт я ей сдавал двенадцать раз. Всего пять задач – и у всей группы зачёт принимался дифференцированно, сегодня одна задача- один балл, послезавтра вторая – ещё балл, на следующей неделе третья –

— Вам тройки достаточно? Давайте зачётку.

Я решал ВСЕ задачи, она находила малейшую ошибку, и следующий раз приходилось опять решать ВСЁ целиком. Ну к примеру – если в итоговую функцию входит синус 45 градусов, она не ставила зачёт оттого, что я оставил это значение нераскрытым – а когда посчитал его на калькуляторе, и написал константой – этого, блин, недостаточно, цифра её не устраивает, точность, мать её, не та – нужно было написать корень из двух на два, а не 0, 707.

Вот так и бодались. Последний раз она вообще маленько сподличала. При определении объёма и площади поверхности фигур, описанных формулами с тремя неизвестными (криволинейные интегралы) их, при пересечении, хотя бы можно представить – в трёхмерном пространстве. Она задала мне фигуры с пятью неизвестными – давай, оттопыривайся, а я посмотрю. Фантастика.

Я любил и неплохо знал математику – но с этим едва справился, на грани желания скомкать листок, и запустить ей в физиономию. Осилил. И зачёт получил.

Экзамен.

— Я понимаю, что требовать от вас идеальных знаний достаточно сложно. Поэтому предложение такое – все, кто сомневается в своих способностях, могут пользоваться учебниками, конспектами, шпаргалками – чем угодно, кто запасся. Следить не буду– но. Максимальный балл при таком раскладе – тройка. Одна ошибка – минус один балл. Кто ошибается– на переэкзаменовку.

— Если есть желающие побороться за более высокую оценку – прошу с чистым листом бумаги и ручкой- на первый ряд.

Кроме меня нашёлся ещё один романтик, но внимательно прочитав здание по билету, скромно пересел назад. Моя очередь выходить к барьеру- беру билет —

— Я готов.

Без подготовки, без размышлений – вот сейчас и посмотрим, знаю я математику, или нет.

Лёгкое изумление на лице – берёт мою зачётку, смотрит, что троек у меня минимум – только по общественным дисциплинам – ну а кто тогда всерьёз относился к "истории партии" или "Капиталу" Маркса?

Сорок восемь минут – я включил секундомер – ровно сорок восемь минут я отвечал. Задачу к билету решил вообще устно. Ни одной ошибки, мы даже не посмотрели, что было написано в билете – по ВСЕМУ курсу, по КАЖДОЙ теме, исчерпывающие точные ответы. Надобно отдать должное ефрейтору – за пределы курса она не заходила с вопросами. Знаете, как шарик летает по теннисному столу? Вот так и у нас – вопрос- ответ, вопрос- ответ. Сорок восемь минут.

Всё, спрашивать больше нечего. Курс исчерпан.

— Гм. Неплохо. Что же вы так беспомощно зачёты сдавали?

(твою же мать!)

— Не высыпаюсь я. Нелегко на вечернем.

— Слушайте, мы с вами столько времени потеряли, я боюсь, что не успею нормально принять экзамен у остальной группы. Вам какую оценку ставить — четыре или пять?

— Мне безразлично. Готов хоть на тройку, при условии, что группе вы подпишете зачётки, просто посмотрев на сделанные задания.

Мадам ухмыльнулась, поставила мне четвёрку, и подписала зачётки всем остальным, вообще не глядя.

Это был наш последний экзамен по высшей математике. На четвёртом курсе была ещё прикладная – но факультативом, без экзамена.

P. S.

На первом курсе в группе было тридцать два человека, из академок восстановились двое – итого тридцать четыре. До диплома добрались девять, защитились восемь.

Из восьмерых – шестеро составили семейные пары, а двое уже были с колечками.

Ленинградский Политех, 1982 – 87.