Лето. Солнце. Июль. На лавочке перед многоэтажным киевским домом сидят бабушки и один грустного вида старичок с орденской планкой на груди. Как обычно, бабушки горячо обсуждают последние мировые и местные новости. Из подъезда дома вывозят на прогулку пожилого человека в инвалидной коляске, который немедленно вступает в разговор:

— (турагент): У другой девицы фотку забраковали в визовом центре, так как такое фото уже есть на визе годичной давности. На просьбу прислать новую, девица сказала — ну придумайте что нибудь. В фотошопе поменяли одежду, причёску — фотку приняли, визу дали, так девица скандал устроила — не понравился фасон кофточки.

— Я знал такого неадеквата, моего сокурсника, еще в начале 80-х годов. Он в принципе никогда не фотографировался. У него был приятель, работавший в фотоателье, который снабжал его невостребованными фотографиями. Так что в паспорте у него была фотография одного человека, в студенческом билете — другого, в комсомольском билете — третьего. И ничего, вполне существовал в тоталитарном советском государстве. Даже успел до учебы поработать на атомной электростанции.

— Считаю, что авторские права должны автоматически теряться после смерти автора. Ибо совсем уж несправедливо. Почему, к примеру, наследники врачей, спасших большое количество жизней, не получают ничего, а наследники авторов получают гонорары в течение последующих 70 лет?

— Я боюсь, что если привязать окончание охраны к смерти автора, успешных авторов убивать начнут.

В качестве камер-юнкера Пушкин часто бывал у высокопоставленных особ, которые на всякий выдающийся талант, как литературный, так и артистический, все еще продолжали смотреть как на нечто шутовское и старались извлечь из такого таланта как можно более для себя потешного.

Пушкину претило подобное отношение к художнику, и он протестовал при помощи метких, полных сарказма экспромтов.

Явившись раз к высокопоставленному лицу, Пушкин застал его валяющимся на диване и зевающим от скуки. При входе поэта вельможа, разумеется, и не подумал изменить позы, а когда Пушкин, передав что было нужно, хотел удалиться, то получил приказание произнести шуточный экспромт.

— Дети на полу – умный на диване, — сквозь зубы сказал раздосадованный Пушкин.

— Ну, что же тут остроумного, возразила особа, — де-ти на по-лу, умный на диване. Понять не могу... Ждал от тебя большего.

Пушкин молчал. Важная особа, повторяя фразу и перемещая слоги, дошла наконец до такого результата: детина полуумный на диване, после чего, разумеется, немедленно и с негодованием отпустила Пушкина.