двух незнакомых посмеивающихся​ мужчин нерусской внешности на передних сиденьях. Медленно стало доходить, что что-то не так. Голова была, как в тумане. Постепенно поняла, что мне наверняка что-то вкололи. Пальцы плохо слушались, поэтому вариант выпрыгнуть из машины или вообще убежать стал невозможен. Ужасное, всепоглощающее чувство отчаяния. Как же так, мне ведь всего 19. За что. Ведь все же было как обычно, как я могла не заметить ничего подозрительного, как я вообще оказалась тут, ведь СО МНОЙ такого точно не могло произойти. Ведь у меня есть любящие родители, друзья, интересная учеба, мне нравится парень. У меня есть жизнь, на которую этим людям наплевать. Которую они у меня, скорее всего, отнимут... Каким-то образом понимаю, что вещи еще со мной, значит, наверняка есть и телефон. Да, я еле нащупываю телефон в кармане пальто. Но как им воспользоваться, они ведь заметят это, если уже не заметили, что я не сплю. Надо спрятать так, чтобы они не поняли, что он у меня. Но как им воспользоваться? Кому позвонить? Маме, подруге? Да я ведь ничего не успею сказать, отберут. Тем более я не знаю, где я. Что вообще можно сделать? Отчаяние пробирает насквозь. Начинаешь проклинать все свои "проблемы", когда чувствуешь такое. Я перестаю видеть хоть какой-то возможный благоприятный исход для себя. Машина начинает поворачивать к одному из заброшенных складов. Я не выдерживаю и начинаю плакать. Пытаюсь кричать, но голос не слушается. Боже, за что? Машина останавливается, они поворачиваются ко мне.

Я в слезах просыпаюсь в своей постели. Смотрю время, я уснула 20 минут назад. Сажусь в кровати, плачу и благодарю всех — бога, вселенную, за то, что это был лишь сон.

продолжаться шесть часов (есть там такие экзамены, не приведи, господи). По прошествии пары часов от начала экзамена Йоси поднимает руку и подзывает экзаменатора. Экзаменатор подходит к Йоси (он, разумеется, считал, что Йоси желает получить какие-либо разъяснения или просто выйти в туалет) и слышит буквально следующее:

— Господин экзаменатор, я желаю получить сейчас причитающиеся мне копчёную телятину и пиво.

— Верно ли я понял, — спрашивает экзаменатор, — Вы говорите о копчёной телятине и пиве?

— Да, — отвечает Йоси, — Я говорю о причитающихся мне копчёной телятине и пиве.

— Простите, — говорит экзаменатор, — но почему вы решили, что вам причитаются телятина и пиво?

Тогда Йоси вытаскивает из сумки некий увесистый том и показывает его экзаменатору.

— Вот, — говорит Йоси, — свод законов Оксфорда со дня его основания.

Есть здесь закон от 1513 года, который гласит, что каждому экзаменующемуся более четырёх часов причитается кусок копчёной телятины и кружка пива. И этот закон никогда не был отменён.

Экзаменатор пытается спорить, ссылаясь на техническую невозможность выполнить просьбу Йоси. Потом экзаменатор вызывает своего начальника и они совещаются вдвоём. Англичане есть англичане, они зациклены на законах и там невозможно просто так сказать "нет". С другой стороны, недавно принят закон, запрещающий употребление алкоголя на территории университета. Да и с копчёной телятиной уже не так просто, как бывало. В результате длительных переговоров стороны соглашаются на гамбургер и кока-колу. Йоси уплетает еду и совершенно счастлив тем, что утёр нос этим спесивым и глупым бритам за их же счёт.

По прошествии нескольких дней обнаруживает Йоси в своём почтовом ящике вызов на унивеситетский суд (там, где работают законы, бывает и суд). Йоси абсолютно уверен, что пара старичков скажет ему "ну-ну-ну", на что он, Йоси, пообещает впредь вести себя хорошо, и на том всё и закончиться.

Он прибывает в суд. Огромный старинный зал с колоннами, высоченным сводчатым потолком, фресками на стенах и витражными окнами. За бесконечнам столом сидят 150 профессоров, 45 деканов, 20 ректоров, всевозможные пэры и лорды — почётные выпускники университета. В париках и мантиях. С лицами членов инквизиции. И они вершат суд над Йоси. И они отчисляют его из университета за нарушение закона от 1415 года, который никогда не был отменён. За явку на экзамен без меча.