и зрение. Практически ничего не ел и много спал, и на улицу выходил лишь по нужде.

В молодые годы коту сильно доставалось от деда, то за несанкционированное место для туалета, то на стол запрыгнет, то мышей не ловит. Уж не знаю, что кот думал о педагогических способностях деда, но дедужкино воспитание шло коту на пользу. Не смотря на то, что после каждой экзекуции бабка прижимала котишку (так она его звала иногда) к груди и успокаивала его поглаживая, с намерением загладить того до потери сознания. Дед не одобрял столь нежных порывов бабушки, но молчал.

Так как очень её любил, а она, в свою очередь, очень любила пушистого рыжего сорванца. Жизнь наладилась, кот слушался деда, ловил мышей и иногда крыс, а дед взамен не применял к коту репрессий.

Вот так и жили два ветерана — дед, да кот. Так как дед понимал, что кот уже на заслуженной пенсии, то особых требований к нему не предъявлял.

Кроме как уложить его себе на грудь, чтобы тот её погрел. Что кот с удовольствием и делал, свернувшись калачиком. А дед в такие моменты уходил в прошлое, воспоминаниями о своей бабушке. Ведь кот был её любимцем.

Мышей дед ловил мышеловками. Но однажды, сжалившись над старым котом, решил побаловать его свежепойманной мышкой. Вынул её из мышеловки, принёс её в избу и положил перед котом. Кот долго нюхал её, чуть пошевелил её лапой, посмотрел внимательно на деда, потянулся и тихонечко мяукнув попросился на улицу. Вот засранец, промелькнуло в голове старика, я ему мышей ловлю, а он морду воротит. Однако кота выпустил.

Кота не было сутки, что было просто невиданным случаем, так как больше чем на час кот на улице не задерживался. Дед переживал. Но кот явился, как в старые добрые времена с мышью в оставшихся зубах. Положил её у порога, как делал это в своей кошачьей молодости, попил молока и лёг спать.

Дед стоял столбом, смотря то на кота, то на принёсенную им мышь.

Вспомнил, как вчера предлагал ему пойманную мышеловкой мышь, и, немного подумав, сказал спящему животному:

— Рыжик, да я не это имел в виду...

В зале сидели секретари райкомов, председатели исполкомов, директора совхозов, передовые хлопкоробы. С трибуны гремели отчёты и доклады.

Наконец очередь дощла до знатного бригадира. Он тоже зачитал свою бумажку и уже собрался было покинуть сцену, как вдруг прозвучал вопрос, заданный самым главным действующим лицом:

— А что это вы всё только об успехах говорите? Разве нет никаких недостатков, пожеланий?

Крестьянин замялся, не зная, что тут можно сказать.

Вопрос прозвучал снова, уже с признаками начальственного гнева.

Бригадир встретился взглядом с делавшим страшное лицо секретарём своего РК, вздрогнул и сказал:

— Есть недостатки, товарищ первый секретарь. Со снабжением не очень хорошо, мяса и молока не всегда удаётся купить в магазинах. Мало привозят.

Алиев удивился.

— Как так — мало привозят? Вы же не в городе живёте, на селе каждая семья корову держит. Зачем вам молоко в магазине? Вот у тебя что, нету коровы?

Совсем растерявшийся докладчик повинился:

— Нету, товарищ Алиев.

— А почему? — не унимался председательствующий.

Ответ колхозника навсегда вошёл в анналы.

— Так ведь, корову где-то пасти надо, а как это сделать, если хлопок чуть ли не до ворот дома сажают? Корова — не гаишник, чтобы её у дороги привязать, а она толстеть будет.