— Ой, мужчина, помогите мне чемодан снять! — Бабушка "божий одуванчик" показывает на чемодан размером с нее саму.

Я его с грехом пополам вытащил.

— Ой, не мой, кажись.

Запихиваю чемодан обратно.

— Ой, там бантик, значит мой!

Догоняю, стаскиваю чемодан.

— А, не, у меня бантик по другому завязан.

Запихиваю обратно.

— Вон, вон мой едет — указывая на еще бОльший чемодан.

Мужик рядом:

— Бабуль, давайте я вас к себе фитнес-тренером возьму.

Роман Розенгурт

Весна.

Весна, одежды на девушках всё меньше, стою на светофоре. Перед капотом моей машины проходит девушка, вся такая с ногами, в юбке почти невидимой. Я ее взгядом провожаю, боковым зрением вижу — зеленый.

Трогаюсь. С диким воплем и матюками из под колёс выскакивает бабища центнера на полтора! Ну не разглядел я её...

Сопромат у нас вел молодой очкастый ботаник по фамилии Тархов. Предмет знал (чего там знать-то?), семинары вел увлеченно, из-за чего был вечно перепачкан мелом, так как все нагрузки и воздействия демонстрировал с помощью рук. Он их ломал, сжимал, растягивал, крутил и изгибал, вырывая из заделки. А однажды пришел преподавать с загипсованной рукой. Причем не просто загипсованной а торчащей вперед на подставке. Зал стих.

— Допрыгался, — с сожалением шепнул кто-то.

— Доломался скорее, — ответило негромкое эхо, — как же теперь?

Преподаватель с грустной миной, молча сел на краешек стула. Было слышно, как в самом уголке тихо всхлипывает какая-то впечатлительная девица, тайно влюбленная в сопромат.

— Семинара не будет? — разорвал тишину чей-то робкий и от этого хриплый мужской голос.

— Отчего же? — очнулся Тархов и постучал пальцем по гипсу, — так даже нагляднее, мела на гипсе не видно, а вместо шарнирной заделки теперь жесткая.

Степень моей хозяйственности: у меня пророс кусочек капусты. Чувствует себя замечательно и быстро увеличивается. Планирую потом посадить и назвать Инной.