Август 2002. Вечерами стелили во дворе большое одеяло и на этой поляне играли в Барби по несколько часов к ряду. Однажды к нам подошла женщина с дочкой лет двух и попросила пустить малышку поиграть, пока она на пять минут за арбузом отойдёт. Мы все, привыкшие смотреть младших, легко согласились. Женщины не было часа три. Темнело, холодало, но никто не шёл домой — ребёнка ведь не бросишь. Тётка вернулась часам к 11 без арбуза, невозмутимо забрала ребёнка и ушла. До сих пор охреневаю с этого фортеля.

Когда я училась во втором классе (а это была середина девяностых), на уроках учительница любила рассказывать и обсуждать всякие трешовые истории: кто кого убил, похитил и тому подобное. Когда собственные или услышанные где-то истории закончились, она решила спросить у детей: "Случалось ли у вас что-нибудь эдакое? "Я вызвалась и решила рассказать, как у нас украли ящик картошки. Учительница была разочарована и заявила, что это не то, что она хотела бы услышать.

Любила похвастаться в соцсети, что муж мне покупает много вкусняшек: то коробку желейных конфет, то несколько шоколадных плиток за раз, то коробку с печеньками-ассорти. А одна знакомая вечно писала в комментариях: "Всё, жди нас в гости". И реально приходила в гости, ела угощения у меня, ещё и просила с собой, чтобы деткам дать. Перестала я хвастаться едой — перестала знакомая заходить.

Дед привык, что бабушка всю жизнь бегала за ним с опахалом. Ухаживала, как горничная. Когда он остался один и внимания не стало, он стал доёбывать всех нас. Любой звонок — это перечисление болячек. Хотя для 70 лет он вполне мощный старик, который считает себя самым больным и вызывает скорую, если живот болит от газиков. С одной стороны, это вечное нытьё и перевод разговоров на болезни бесит, а с другой — мы уже так привыкли не обращать на его жалобы внимания, что боимся упустить симптомы чего-то серьёзного.