Как-то мне довелось лечиться в госпитале имени Бурденко в Москве, и я сохранил об этом лечебном учреждении самые тёплые воспоминания. Командованием была поставлена передо мной боевая задача вырезать паховую грыжу. В палате грыженосцев личный состав подобрался холостой и жизнерадостный.
Санитарками в госпитале работали девушки-солдатки, имеющие лимитную московскую прописку и учившиеся в вечернем медучилище. Палату грыженосцев в качестве санитарки обслуживала девица редкой красоты с явными садистскими наклонностями. Она кокетничала со всеми пациентами одновременно, но доступа к телу не позволяла. Госпиталь тогда являлся военным учреждением, и в нём соблюдался режим секретности. Поэтому никто не знал, когда его возьмут на операцию. График операций висел в комнате врачей. Садистка-санитарка подглядывала, когда кто идёт на операцию, и в ближайшую после операции ночь обещала отдаться. Будучи девушкой не только исключительно красивой, но и честной (такой её воспитал комсомол), она пребывала вечером в день операции в вызывающих одеждах.
После операции по поводу грыжи, когда у человека разрезан живот, ему больно не только любить, но даже кашлять и глубоко дышать. Красавица-санитарка объяснений никаких не принимала, отсутствие взаимности связывала с недостатком любви и расставалась навсегда. Ослабленные потерей грыжи военнослужащие очень переживали, клялись в любви, и при воспоминании о ней им было мучительно больно.
Но эти опасные игры с офицерским составом элитных подразделений Советской армии не могли продолжаться бесконечно долго. Однажды один старший лейтенант спецназа откликнулся на её зов. Она точно знала, что его операция закончилась два часа назад, и поэтому безбоязненно провела его в операционную и позволила себя раздеть, а так же положить на операционный стол.
Разошедшиеся швы послеоперационной раны и обильная кровопотеря не помешали спецназовцу выполнить свой солдатский и человеческий долг.
Когда голая, залитая кровью с головы до ног, только что лишившаяся невинности, проживающая в столице своей родины по лимитной прописке, редкой красоты санитарка вбежала в комнату дежурного хирурга и сообщила ему, что ее суженый истекает кровью на операционном столе, у врача с двадцатилетним стажем выпала из руки уже поднесенная ко рту рюмка с неразбавленным спиртом. В госпитале имени Бурденко такого не случалось со дня его основания.
* * *
Расскажу про Запорожец. В начале 90-х достался мне по наследству сей агрегат. Поскольку был он провинциального содержания, то несмотря на возраст (78 года рождения) он практически не имел пробега и был как говорится в идеальном состоянии гаражного сохранения. К тому же имел одну особенность. Поскольку дед был начальником одного особо секретного
гаража, на колеса Запорожца были установлены некие шины с особо крупным и несимметричным секретным рисунком для проезда наверное по особо грязным и жидким поверхностям. Нигде больше я подобного не встречал. Но надо было гнать сей агрегат в Москву.
Надо признаться, что в те времена как и многие выпускники военных училищ, имея права ездить я не умел совершенно. Не ну БТРом управлять мог, а вот как проезжать перекрестки в городе не знал совершенно. БТР он завсегда и везде главный на дороге. Поэтому с твердым убеждением что я на дороге и есть самый главный тронулся на Запоре через пол-России в
Москву.
Естественно, другие водители этого не знали и выражали мнение гудками и матюками. Пока где-то под Рязанью я по незнанию ПДД грязно надругался над чувствами группы братков на поношенном Чероки. Мало того, что обошел их по обочине в колонне за фурой, тащившейся в гору перед постом ГАИ, так еще и обрызгал грязью. ГАИшники тогда запорожцы на дорогах просто не замечали и я спокойно объехал колонну прямо перед их постом и попилил себе дальше. Но братаны этой наглости не забыли и когда в конце концов вырвались на простор, то ломанулись вслед за мною. Догнали естественно, обогнали, перегородили дорогу и выскочили с битами, предвкушая воспитание лоха. Они же не знали, что у лоха навыки водителя БТР и особо секретная резина, а у запора независимая задняя подвеска и особый крутящий момент на задних колесах. В общем я просто свернул вбок на пашню и по пашне спокойно объехал препятствие и попилил себе дальше.
Может вы думаете, что бандиты сели в Чероки и поехали себе параллельно по дороге, ожидая когда кончится у запора энтузиазм и он вывернет на дорогу? Вы им льстите, провинциальные бандюки не придумали ничего лучшего, как прыгнуть в свой чероки и порулить вслед за запором тоже по пашне. Хорошая машина Чероки, глубоко села по брюхо в осенней грязи, красиво зарылась в грязь. Я думаю, что на очень долго, так как спокойно добрался до Москвы никого больше так не обижая. Ну там на круговом движении не уступил дорогу членовозу с охраной, проехал Ленинский проспект по диагонали и по газонам, так это ж Москва, никто с битами не выскакивал, а на Ленинском вообще аплодировали.
Хорошее было время, интересное, и машина Запорожец тоже хорошая, долго она у меня стояла на даче, возила мне дрова из леса, пока не была подарена в прошлом году одному ярославсокому пенсионеру для выездов на пасеки лесные. На той самой секретной резине. Говорит, что до сих пор бегает в любых ярославских направлениях. Вот так.
* * *
Убедилась, что в моем подъезде живут абсолютные по[фиг]иcты! Никому нах[рен] ничего не нужно!
Ко мни пришли участковые. Оказывается, три дня назад (меня не было дома) неизвестные очень сильно избили парня с девятого этажа. Причем, били на протяжении всех девяти этажей. Я могу представить, какой стоял крик. И ни одна сволочь не вызвала ни полицию, ни скорую хотя бы. Парень в больнице в тяжелом состоянии. И жильцы теперь ходят и возмущаются, что его родственники (которые живут непонятно где) не смывают кровь с дверей лифта, с пола, со стен...
Проснулась от жуткого лая собаки, которая провалилась в подвал. Долго не могла понять, что за собака и где лает. Вызвала слесарей, пока ждала, пошла кормить беднягу. И ни один сосед, НИКТО так и не удосужился выяснить, что же случилось. Они как будто не слышали жуткого, громкого лая и визга!
* * *
Питер, 90-е
Было уже поздно. Мы сидели в комнате. У кровати на тумбочке горела лампа, мама раскладывала пасьянс на компьютере, я пересказывала события в школе. Вдруг в темноте коридора появились яркие блики — оранжевые, желтые, белые.
— Смотри, как красиво, мама, — сказала я и показала рукой на всполохи света в прихожей.
Мама отвела глаза от экрана компьютера, сразу подскочила и выбежала в коридор. На полу у входной двери ярко горела лужица, язычки пламени лизали дверь и подбирались к курткам на вешалке и обуви у стенки. Мама засуетилась, метнулась в ванную комнату, выскочила оттуда с мокрым бельем в руках и кинула его в лужу огня.
Она пыталась звонить соседям, даже лучшей подружке тете Тане с третьего этажа... Но никто не рискнул выйти из квартиры и посмотреть, что происходит снаружи нашей двери, в подъезде. Приехали пожарные и потушили дверь.
Оказалось, что дверь облили бензином и подлили бензина под дверь. А потом подожгли. Дерматиновая обшивка двери загорелась легко. Побелка потолка и стены на этаже были в черных разводах. Уже наверное через неделю мама забрала меня и брата и уехала в Москву к своим родителям. Папа остался в Питере разбираться с требованиями рэкетиров.
В Москве нас с трудом приткнули в школу, тоже в английскую, неподалеку от дома. Только эта английская школа была другая. Сюда приезжали не учиться, сюда приезжали в кожаных куртках и померяться машинами родителей. А у меня кожаной куртки не было, у меня вообще много чего не было. Правда были мозги. Пара человек на такие достоинства купилась и у меня появились друзья. Москва, вообще говоря, показалась мне недружелюбной, а школа — странной. На контрольных можно было пользоваться учебниками, учителя даже подсказывали номер страницы... модно было качать права и спорить по поводу оценок, с уроками друг другу помогали за деньги. А еще там было черчение, которого у нас в школе не было. До сих пор помню, как я билась над чертежом гайки, пока дедушка не объяснил, что поделить окружность на шесть частей можно, отложив на ней 6 радиусов циркулем.
А потом я выиграла какую-то олимпиаду по математике, случайно, кажется я единственная из класса поставила модуль при вычислении квадратного корня. В общем-то, мы просто это в школе в Питере уже проходили, и Московская программа от нашей отставала. Мне выдали какую-то грамоту и ручку.
Самое интересное случилось после олимпиады — победителей с разных школ пригласили участвовать в отборочных вступительных турах в мат. школу. А вот это уже была совсем другая школа — нормальная, набитая доверху такими же ботаниками как я, без родительских джипов и кожаных курток. Сказать, что я туда хотела, это вообще ничего не сказать. Я бредила и молилась все отборочные туры, и на каждом туре нас становилось ощутимо меньше.
На доске были написаны логические задачи, на столе лежал листик и карандашик... поэкспериментировав на бумажке, можно было поднять руку и объяснить решение задачи одному из преподавателей в классе, необязательно до конца, да и ответ был неважен. Какие-то ответы засчитывались, какие-то нет. В общем подготовиться было нельзя, но можно было молиться. И я молилась.
Мама и сама не знала, зачем она меня возила на эти экзамены. Задач на доске она не понимала, ребенок у нее был не гений. Но именно она подтолкнула меня в самом конце. По результатам туров отобрали несколько человек, которых должны были опять просеять уже на собеседовании. И вот, когда решался вопрос возьмут эту белобрысую или "того парня", мама меня пнула: "Говори по-английски, говори про свой дурацкий футбол, про игру на гитаре. Ты сюда хотела. Заинтересуй людей! "
— Ой, какая прелесть, она в футбол играет! Да у нас тут женская футбольная команда набирается!
Меня взяли.
* * *
У бывшего коллеги был Ягуар седан, он его брал новым в салоне, 2.2 литра. Как же он его нахваливал! Говорил, что лучшей машины он еще не видел. Что это единственная машина у которой ничего не ломается. Что это король трасс. Что по комфорту превосходит мерсы и ауди... Много всего он говорил..
Настораживало меня (немного) только то, что время от времени он спрашивал у меня: не хочу ли я у него этот Ягуар купить, минуя салоны, по очень хорошей цене...
Не так давно встретил его на парковке супермаркета. Он уже ездит на китайце...
— Почему же продал Ягуар не проехав и двух лет?
— Редкостное гуано. За 20 тысяч полетела коробка, форсунки, заглючили мозги, топливный насос...
Еле избавился от этого дерьма лишь чудом нашел лоха...
И тут же спросил меня, не хочу ли я у него купить Ли Сан Л-9. Мол, аппарат обалденный. Лучшего он в жизни не видел. Полный фарш... Надежнее в сто раз чем все эти гавнотойоты...
: )
Случаи в транспорте ещё..
