стали выпускать из лучшей в мире страны. Каждого долго мытарили, и никто не знал, что получит: разрешение или отказ… Вы спросите, какое это имеет отношение к чудной песенке композитора Шаинского на слова Эдуарда Успенского? А самое прямое.

Еврейские эмигранты ехали сначала в Вену, и уж оттуда кто в Израиль, а кто куда. Вагон "Москва-Вена" прицепляли к поезду, шедшему только до границы СССР. Вагоны поезда были зелёными, и только венский, в котором ехали евреи, – голубым. Это отлично знали многочисленные друзья и родственники, провожавшие их на московском вокзале. Знали, конечно, и не уехавшие авторы песни Шаинский и Успенский. Так в ней появились нюансы, понятные только посвящённым:

"Медленно минуты уплывают вдаль,

Встречи с ними ты уже не жди.

И хотя нам прошлого немного жаль,

Лучшее, конечно, впереди".

С верой в лучшее ехали в голубом вагоне еврейские эмигранты. А вслед им неслось: "Скатертью дорога! "Поэтому в песенке про вагон появились эти строки:

"Скатертью, скатертью дальний путь стелется

И упирается прямо в небосклон.

Каждому, каждому в лучшее верится.

Катится, катится голубой вагон".

Вот такая казалась бы безобидная детская песенка, а сколько смысла…

солдаты рубили котам хвосты, и те разбегались в разные стороны. Забава в городе Килкенни стала обозначать битву до тех пор, пока обе стороны не будут повергнуты.

— Также интересно выражение kiss the mistress (букв. "поцеловать любовницу") – попасть точно в цель. В XIX в. Игра в карты было очень популярна. Проигрыш назывался "поцелуй королевы", поэтому и поражение в битве получило название kiss the mistress. Кроме того, тогда брать карты с собой в бой считалось плохой приметой, поэтому колоду карт либо оставляли в военном лагере, либо закапывали в землю.

— Ещё одно жаргонное выражение good enough for government work (букв. "слишком хорошо для работы правительства") – означает халатное отношение к предписаниям, приказам, что-либо случайное. Обычно оно используется, когда нужно сделать выбор между верным, неверным и военным способом решения какой-нибудь проблемы.

— Правительство не всегда разбирается в том, что касается армии, и это порицается в американском военном жаргоне. Фраза the national joke factory (бкув. "национальная фабрика шуток") восходит к высказыванию Билла Роджерса: "Every time makes a law, it is a joke" (Каждый раз шутка конгресса становится законом, а закон – шуткой). Т. е. означает, что правительство не ведает, что происходит и издаёт глупые указы.

всех, кто приходит, прилетает, приползает и просто неожиданно возникает во дворе, кроме кошек. Для кошаков есть сразу три дома поблизости, где их принимают одинокие возрастные кошатницы. Там их десятки в каждом доме. Мой Рыжий из одного из этих домов, когда он переполнился чересчур.

Родители обычно выставляют за забор кастрюльку с теплыми остатками супа, второго, просрочившимися колбасками, сыром, хлебом и пр.

Бездомные собаки едят, остатки доедают вороны и голуби, летом по ночам ёжики.

И вот однажды несколько лет назад ЗИМОЙ перед калиткой появилась Сембернарша – большая собака бело-рыжего окраса, с висящими огромными ушами и слюнявыми брылями над пастью, девочка.

Она с рычанием разогнала всех собак и ворон и с огромным удовольствием выхлебала весь суп со всем содержимым, с аппетитом взахлеб чавкая и брызжа слюнями во все стороны. Кастрюлька оказалась чиста настолько, что и мыть не надо.

— Какая худенькая, она же щенная! – прослезилась моя Мама, — вот сволочи дачники! Бросить такую собаку!!

С тех пор Родители выставляли две кастрюльки – одну для всех и еще одну для Нюшки, они так ее прозвали. Ей кастрюльку выносили отдельно и специально, когда она приходила. Она это поняла быстро и, не трогая общую пищу, дожидалась своей персональной, когда Мама ей выносила персональный обед. Когда Мама задерживалась, Нюша подавала голос – басовитый и громкий, с подвыванием.

Мама спешила, чуть ли не извиняясь – вот-вот, уже несу!

Нюша выхлебывала подношение и содержимое соседней кастрюльки и уходила до следующего дня. Вороны были в ужасе –ничего не оставила! Такой КАААРРР стоял, что аж уши затыкай)))

— Голодная… — расстраивалась Мама, конечно, она же большая, кушать хочет!

Взять Нюшу к себе Родители не могли – у них уже жил взятый из приюта собак по кличке Эдик – маленькая собачья тварь по породе Грифон, ненавидящий всех чужих и особенно меня! Родители в нем Души не чают, но ему можно всё….

Они кормили Нюшу примерно месяц Зимой. Уже привыкли к ее приходу каждый день, волновались, когда задерживалась.

И вот однажды

Была зима, много снега

По нашей улице ехал грейдер, очищающий ее от снега

Остановился возле нашего дома

А там Нюща за обе щеки хлебала суп с колбаской и хлебом

Водитель вышел из кабины

— ГРЕТТА!! Ах ты с@ка! Ах ты Б… Жрешь у чужих! Тварь! А у меня не ешь! ДОМОЙ!

Нюша ползла на полусогнутых к Хозяину, виляя хвостом….

Познакомились

Оказывается эта Сембернариха втихую прорыла подкоп бод вольером и смывалась на несколько часов, потом возвращалась и ничего не ела, будучи сытой.

- только не бейте ее! – расплакалась Мама, пожалуйста!

— бить и не собирался! – усмехнулся хозяин, — она щенная, поэтому и жрет все подряд

— ну у нас не все подряд, все хорошее!

— Вижу! Поправилась девочка хорошо! Спасибо Вам!

— Мир ВАМ! Только не наказывайте!

***

Ныне Гретта уже давно ощенилась

Прошёл год

Но Папа обходит этот участок другой дорогой

Если пройти рядом, Гретта начинает выть из вольера

Наверно по запаху помнит…

так врезались в память? Потому что назавтра — 28 ноября — был день рождения отца.

Следующий учебный день начинался уроком русского языка. Учительница раздала классу тетрадки с отметками за прошедший диктант. Я открыл свою. Внизу страницы под текстом диктанта красовалась жирная единица. Постигшая меня катастрофа заключалась в отвратительном качестве бумаги этой конкретной тетради. Чернила, а писали мы исключительно простыми перьевыми ручками, соприкасаясь с такой бумагой, немедленно расплывались жуткими, уродливыми кляксами, особенно на оборотгой стороне страницы. Вот на этой оборотной стороне и уместился почти целиком текст диктанта. Надо сказать, что от огорчения такой неудачей во время написания диктанта, пребывая в панике, я и сам достаточно намазюкал таких каракулей, что в итоговом виде страница представляла из себя, скорее, некий диковинный фантасмагорический этюд-абстракцию, выполненный одним угнетающим тёмнофиолетовым цветом. Что и было по достоинсву оценено учительницей.

Наступил вечер. Прозвучал дверной звонок, возвещая о прибытии отца с работы. Я, пребывая в думах о какой-нибудь машине времени, чтобы оказаться не здесь, а где-нибудь в первых рядах сражающегося римского легиона, поплёлся открывать дверь. "Папочка, поздравляю тебя с днём рождения! ", — затараторил я, протягивая отцу пакетик с подарком (носки, носовой платок и флакон тройного одеколона). "Ну, что? ", — первым делом вопросил отец, перешагивая порог, — "Двойку сегодня не получил? " "Нет, двойку не получил", — ответствовал я истинную правду (только правду и ничего кроме правды). "Молодец! ", — успел вставить отец, расстёгивая пальто. "Я единицу получил", — выбросил я белый флаг в тщетной надежде о неприкосновенности парламентёра. Увы, в этот раз воспитательный процесс произошёл в полном объёме.