Сестру моей матери ненавидела вся родня. Сначала — за то, что она опозорила семью. После школы вместо учебы в институте стала валютной проституткой, и родственники выгнали её вон, так как боялись, что из-за иностранных денег у них будут проблемы с законом, да и вообще тень на семью упадёт — как соседям в глаза смотреть, когда в семье дочь-простигосподи? Финансовую помощь они от неё не принимали даже в голодные девяностые — не нужны им были "грязные" деньги, зато потом возненавидели ещё сильнее — после того, как узнали, что в Москве у неё пять квартир, и пришли уже сами с протянутой рукой, а она лишь усмехнулась и дала им от ворот поворот.

А я её любила, хоть и виделись мы с ней всего несколько раз за жизнь. Для меня она стала эталоном женщины — свободная, яркая и дико самоуверенная. Помню, как она закуривала на нашей кухне тонкую ментоловую сигарету и откидывала за спину копну чёрных густых волос, смеясь хрипловатым надтреснутым смехом, во время которого обнажался ряд безупречных белоснежных зубов, выглядывающих из-под неизменно накрашенных алой помадой пухловатых губ. Помню татуировку на ее плече — большую чёрную пантеру, глядя на которую моя мама всегда презрительно кривилась, а я всегда в тайне восхищалась и хотела такую же.

У тёти вообще было много татуировок — штук семь или десять, это я узнала уже после ее смерти, разглядывая личный фотоальбом. И они удивительно сильно ей шли, хоть были чёрные, большие и совсем не женственные.

Вообще, ей потрясающе шло всё, что было с ней связано. Даже её имя — Валентина. Её не хотелось называть Валечкой или Валей — уютными домашними сокращениями, от которых веет ароматом сдобных булочек. Нет, она была именно Валентиной, даже мама никогда не называла её Валькой или Валюхой.

Она умерла совсем недавно, в апреле. И наверное, я до сих пор не могу это толком осознать, но мне уже очень сильно ее не хватает, хоть мы никогда не были особенно близки.

Всё, что она нажила, оказалось, она почему-то завещала мне. У неё не было своих детей или мужа, но в завещании значилась лишь одна я.

Теперь вся родня меня ненавидит — ждут, чтобы я разделила между ними это наследство, а я и не знаю, как поступить. Вечерами порой захожу в её квартиру, сижу на диванчике в коридоре, обнимая пальто, которое носила она и от которого до сих пор пахнет её духами, и жалею о том, что мы так редко виделись и мало общались. А на моём плече заживает тату — большая чёрная пантера, сделанная как дань памяти Ей.

Молодым парнем устроился на работу в коллектив, на 90% состоящий из пенсионеров. Эти "старики-разбойники" многому меня научили, как в профессии, так и в общих жизненных вопросах. Их опыт и желание передать мудрость и знания помогли мне избежать множества жизненных провалов и ошибок, расставить приоритеты, научиться считать и просчитывать. А еще разбираться в алкоголе, завоевывать женщин, ездить на всем от лошадей до шагающих экскаваторов и стрелять из всего, что имеет дуло. Я вырос и заматерел, они окончательно состарились и потихоньку уходят. Уходят не на пенсию. Грустно и обидно.

Мой коллега — подкаблучник. Домой, когда жена скажет, на работу — в чём жена скажет, гулянки, когда жена разрешит. На работу ходил с обедом в контейнере с цветочками. Ржали всем отделом до тех пор, пока в гости не пригласил. Чисто, уютно, с женой воркуют как подростки, приятная милая девушка, заботится о нём. А у меня жена, которая мозги [дол]бёт, засраная квартира, мятая одежда. Долго думал... и кто тут счастливей...

Пошла в ближайший магазин за лейкой. Продавец показал две модели, одна из которых меня не устраивала, а вторая стоила 400 рублей. Я без задней мысли с одесским акцентом воскликнула:

— Таки мой внутренний еврей сейчас умер от сердечного приступа с такими ценами!

На что продавец молча достал из-под прилавка кипу, надел её и с таким же акцентом ответил:

— Таки мы с вами сможем договориться.

В общем, лейку я так и не купила, но охренела и проржалась на годы вперёд.

Пришёл ночью с работы. Жена и ребёнок спят. Сходил в душ и сел на край кровати (в ногах), чтоб завести будильник. Через минуту получаю удар с ноги от жены, сопровождавшийся криком: "Пошёл вон, урод, обратно под кровать, я в тебя не верю". Мдаа, говорила жена, что ничего не боится, но чтоб так нагло подкроватных монстров прогонять... Пожалуй, буду стараться приходить пораньше, а то синяк от удара пару недель болел.