Работала я переводчиком (с английского языка) когда-то давно. В основном это были небольшие группы туристов, которые приезжали на Байкал и останавливались на постой у местных жителей за небольшую (но ощутимую для местных) плату. Местным, да и приезжим иностранцам была подобная дорога экзотика. Зачастую ужин в семье переходил в бурное празднование дружбы между народами с приглашением соседей, выпиванием большого количества спиртных напитков и песнопениями. Я как могла переводила все, что происходило на русский и на английский. Ожнажды мне попалась группа фрацузов, говорящих на аглийском. Они долго слушали песнопения местных (и мой перевод про то, как шумел камыш и все такое) и им захотелось спеть какую-нибудь народную фрацузскую песню. Двушка запела что-то очень красиво и мелодично на французском языке, с явными печальными нотками. Наш народ потребовал перевода. Оказалось, что песню поет якобы какая-то птичка о несчастной любви (птичка вроде как сидела на дереве и видела как то ли парень девушке изменил, то ли девушка парня не дождалась — что-то долгое и печальное, за давностью времени не помню подробностей). Нашему народу печаль в песнях не впервой, поэтому про это подробностей не стали расспрашивать. Однако всех заинтересовало — что же это за птичка так красиво и печально поет во Франции. Француженка названия птички на английском не знала. Начала описывать — ну, такая птичка, маленькая, с красной головой, звонкая очень. Местный рыбак Гриша, который все думали уже начал отключаться от всего, что происхродило вокруг, вдруг открыл глаза и радостно воскликнул — "Дятел, что ли? "

Вчера приехал на автомойку, сдал машину, вытащил из багажника пневматическую винтовку, которую в подарок купил, и периодически поглядывая на труд мойщиков-джамшутов, разбирался в ней. Мне так хорошо машину еще нигде не мыли.

Эмигрант, или "Там, где течет река"

У каждого из нас есть конкретное место, где начинается наша личная Родина.

У моего одноклассника это был абрикос, который рос перед порогом его дома. Дом стоял на пригорке. Костя залезал на развилку дерева — один шаг прямо с порога, и смотрел вдаль, на город и море. И однажды написал в школьном сочинении, что это и есть его самое любимое место.

Моя Родина начинается совсем в другом городе, на высокой железнодорожной насыпи. Небольшая темная речка с огромными белыми лилиями, над ней старый железнодорожный мост без сварки, еще на заклепках. Переходишь мост и перед тобой, с высоты моста, простор синего неба плещется зелеными камышовыми и лесными волнами.

Однажды, когда тебе придется уезжать, как ты думаешь, навсегда, ты задашь себе вопрос — а где она заканчивается, твоя Родина?

И ты уедешь, и придумаешь себе сказку о том, что твоя родина, это... там где ты; там, где твоя семья; там, ГДЕ ТЕБЕ ХОРОШО И КОМФОРТНО; там, где тебя ценят и любят; там, где...

А потом ты поймешь, что это полная фигня, и значение имеет только то место, то кресло, окно, абрикос, речка, где НАЧИНАЛАСЬ твоя Родина.

Даже если ты туда никогда не хочешь вернуться.

Вот такая почти история из личного.

мама папе: а это что за рваные деньги тут лежат? папа: ну скопились рваные деньги. А скотча, чтобы заклеить, дома нет. А чтобы купить скотч, нужны деньги. А они рваные, нужно сначала заклеить. Вот и лежат...

История произошла со знакомым знакомых (далее знакомый). Знакомый работал руководителем российского филиала европейской фирмы. Глава фирмы — афроевропеец Марк. Однажды по производственной надобности знакомому надо было срочно приехать в головной офис. Знакомый звонит Марку договориться о встрече, секретарь отвечает: у него умерла мама, не будет две недели. Знакомый выражает соболезнования и начинает судорожно ждать.

Через две недели звонит снова. Секретарь отвечает: — Марк сушит маму, когда приедет — неизвестно.

У знакомого ушла неделя и 100 евро на телефонные переговоры, чтобы выяснить: в далекой африканской стране — родине Марка — покойников принято сушить на солнце. И пока они не высохнут совсем, похоронный обряд не завершен.