по-другому?). И вот захотелось нам какого-то особенного приключения. Выяснилось, что где-то в округе находится легендарный Царский пляж – этот пляж совсем уж категорически запрещен для посещения.

Но нет ничего невозможного для подвыпивших авантюристов, расслабленных крымским солнышком.

До Царского пляжа было два пути – один какой-то сложный через горы (однако все именно его предпочитали). Но мы ринулись через море, считая себя приличными пловцами – на любительском уровне, и нам казалось пять верст – не крюк. В общем, до пляжа мы кое-как добрались, по дороге нам удалось на притопленной лодке отдохнуть. Сам пляж, как обычно и бывает со всякими чудесами, ничего особенного — белая галька. Ну, полежали мы на ней несколько минут, и тут прибежала охрана и говорит: давайте валите отсюда в полминуты — там вроде какие-то партбоссы отдыхали.

Обратно морем – никаких сил. Охрана предлагает – горной тропой: там, мол, дети малые с мамашами беременными ходят. Двинули в гору, надо было идти по едва различимому следу по склону горы прямо над морем на пятидесятиметровой высоте. Прошли метров сто, причем грунт постоянно обрушивался. Дальше шел участок метров сорок, где даже намека на тропу не имелось. Но раз тут ходят "дети малые с беременными"… И мы пошли.

Ровно посередине пути я говорю (шедший первым): дальше нельзя, я просто сорвусь, поворачиваем назад. Напарник Миша оценивает взглядом обратный путь: туда нельзя – грунт обсыпался. Смотрим вниз — 50-метровый обрыв, спуститься нельзя – только свалиться, причем прямо на буруны. Шансов погибнуть быстро и безболезненно – очень немного. Мы стоим на скале в позе Христа ни рукой, ни ногой шевельнуть не можем. Сколько мы так могли протянуть? Пять-десять минут? Вам знакомо выражение из Библии: "ужас сковал его члены"? Учите, ребята, в жизни не раз пригодится.

Показавшийся в море парус нам никаких особенных надежд не сулил – правда, шел он к Царскому пляжу. И вот к берегу подошла легкая парусная лодка, прямо под нами. Но мы даже не могли воззвать о помощи: чуть пошевелишься — и тут же будешь на бурунах. Мужик причалил свою посудину, закрепил ее и куда-то намылился, взяв под локоток свою спутницу: ну, пошли, мол, чего застряла, маникюр, что ль, наводить собралась. Но та заупрямилась, ПОДНЯЛА ГОЛОВУ И ПОСМОТРЕЛА НА НАС. И ГОВОРИТ, БЛИН, САМЫМ ЧТО НИ НА ЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ:

— ИМ НУЖНА ПОМОЩЬ.

Мужик обернулся и только пожал плечами.

Тогда она ПОШЛА ПРЯМО ВВЕРХ ПО ОБРЫВУ АКИ СРАЗУ ПО СУХУ И ПО МОРЮ И СНЯЛА НАС КАЖДОГО ЗА РУКУ ОДНОГО ЗА ДРУГИМ. Между делом, девица кило на шестьдесят и под метр семьдесят, а мы оба по метр восемьдесят и нехилого сложения.

И это было еще не все. Обратно мы поплыли морем, и заштормило. Стало ясно – хрен доплывем.

И опять тот же белый парус на горизонте, нас сажают в лодку и довозят до несчастного Нового Света.

А имя ее не запомнил.

Впрочем, не буду врать – даже не узнал.

Смотрю на него и никак не могу остановиться — все сру и сру... Резко стартую с низкого старта в сторону зимовья (кстати пробовали бежать со спущенными штанами и установить мировой рекорд по спринтерскому бегу?) и кричу "Серега, медведь!". В это время Серега оборачивается и шустро так залетает в зимовье и запирается изнутри. Я подбегаю к закрытой двери и кричу "Серега с@ка открывай! "Из окошка на меня глядят 2 глаза размером с блюдца, ну совершенно невменяемые. А медведь уже рядом. Бросил пинать дверь и давай убегать от медведя вокруг зимовья. Сделал несколько кругов, и как-то умудрился залезть на крышу. В это время Серега видать очухался и достал таки ружье. Медведь испугавшись выстрела убежал в тайгу.

СЕРЕГА: Слышу крик "Серега, медведь". Оборачиваюсь — матушки, медведь размером с нашего колхозного быка мчится прямо ко мне. Как забежал в зимовье и запер дверь не помню, слова Бадмы слышу, но двинуться с места не могу и смотрю в окно прямо на Бадму. Как он меня материл... Окошко маленькое в зимовье, и мелькают там картинки: Бадма-медведь...

Бадма-медведь... через несколько циклов картинка сменилась: медведь-Бадма, медведь-Бадма. Это он на круг обогнал медведя и за ним уже бежал. Тут-то ступор спал с меня и я достал ружье и выстрелом отпугнул медведя.

Эту историю я слушал от непосредственных участников

сканировал первый кадр и на нем же "застрял".

В сентябре 1983 года наш курс отправили "на картошку". Станция Фруктовая недалеко от Рязани, пионерский лагерь прям на берегу Оки. Как партийно-комсомольский актив этого мероприятия пронюхал о нашем с Ванькой фотографическом увлечении, мы не знали. У Ваньки, правда, к тому времени три фотографии в городской комсомольской газете вышло, а у меня одна, но большая. Поэтому поводу нам в этой газете даже удостоверения внештатных корреспондентов дали. Ну не то что бы просто так дали, скорее мы их выпросили у тамошних знакомых, но все-таки. В общем, нас отправили на сутки домой за фотографическим барахлом для организации полевой, т. е. пионерской фотостудии. Чтоб стенгазету оживить фотографиями студентов, получающих практические сельскохозяйственные знания, посредством отказа от технической теории.

Так желания партии и комсомола совпали с желаниями народа, и мы с Ванькой, не в ущерб основной работе, взялись за камеры.

Сентябрь был относительно теплым, Ока рядом, баня наоборот далеко.

Компания мальчишек из нашей группы обнаружила небольшой уединенный и песчаный пляж. Уединенный, чтоб не утруждать себя всякими плавками, а мыться как есть и без трусов.

Вот на этом пляже мы нарвались на черепаху. Я не знаю, откуда там взялась двадцатисантиметровая в длину черепаха. Может она там родилась, а может слиняла летом из живого уголка пионерлагеря или еще как образовалась. Но мы ее там нашли. Черепаха оказалась наглой. Она укусила Ваньку за палец и отказывалась прятать лапы и голову в панцирь, как мы ее не пугали. Долго развлекать черепаху пальцами мы не могли — нас ждал ужин. Ванька остался на берегу сторожить шустрое животное, все остальные разделись и отправились в Оку.

Этот паразит. Этот Ванька. Он не придумал ничего лучше, как взять мою Практику (пленку в своей он убил на черепаху) и дожидаться нашего выхода из воды. Надо сказать, что заметив этого паразита от фотографии и оценив обстановку никто не рвался в эротические фотомодели. Наверное, сказывалось пуританское воспитание с октябрятским прошлым. Но сентябрь был теплым, а вода холодной. Дождаться темноты было холодно и бесполезно: у этого оболтуса в кофре лежало две заряженных вспышки.

Первым был Серега. Улучив момент, когда Ванька отвлекся, он выскочил на берег, схватил в руки первое попавшееся и прикрыл то, что не хотел фотографировать.

Первое попавшееся оказалось черепахой. Два раза щелкнул затвор камеры. Ванька нехило получил несчастной черепахой по голове и остальные свободно вышли на берег.

Следующим вечером мы печатали фотографии для стенгазеты. Надо сказать, что снимки на берегу удались. Кадр, свет и фактура. Все на месте.

Серегина кудрявая голова над мускулистым торсом. Вжатые в песок ступни напряженных ног. Отличные снимки. И главное, что черепаха, растопырив лапы, хвост и голову, закрыла все Серегино хозяйство. Ничего эротического. Чистый спорт и энималистика, или как там называются фотографии животных.

Снимок попал в стенгазету. Его рассматривал весь партийно-комсомольский актив, пытаясь найти к чему придраться. Его рассматривал весь курс, а потом он еще пару месяцев провисел в институте в составе фотоотчета.

А тут я отсканировал старый негатив. В общем. Если сильно увеличить и немного поработать с контрастностью и балансом. Становится видно все.

Прости Серега. Мы не хотели. Но теперь я знаю совершенно точно. Это совсем не черепаховый хвост торчит на фотографии.