|
На форуме обсуждается "поколение ЕГЭ". ххх: Ага, взяли мы как-то двух легионеров-первокурсников в команду (речь о спортивном "Что? Где? Когда? "). Когда они молча смотрели, как мы отвечаем на вопросы, а в перерыве с придыханием спросили: "Как вы это делаете? Вы, наверное, где-то специально этому учились? ", мы ещё держались. Но когда один из них при обсуждении вопроса радостно заявил: "А, Одиссей — это который 40 лет евреев по пустыне водил! " — мы просто сползли под стол и остались там плакать...
|
| 24 Jan 2014 |   |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Дед с некоторых пор носил вставную челюсть. И вот, когда они с бабушкой начинали ругаться, эта самая челюсть в момент наиболее эмоциональных криков начинала у него изо рта вылетать, и он прямо на лету ловил её губами обратно. Естественно, ругаться после этого они сразу прекращали, потому что оба начинали ржать.
Очень дальний родственник, скорее даже знакомый, служил в советские годы в Прибалтике на подлодке. Ходил по пол года в плавание. Настоящий военный медик, человек интеллигентнейший и образованный, к грубости не склонный.
Союз развалился, по возрасту пора на пенсию, командование предоставило ему квартиру в нашем удаленном от Москвы регионе. Надо было ему то ли паспорт новый оформлять, то ли прописку, не в этом суть. Приходит он в паспортный стол, за окном приёма в котором сидит девица, как во вчерашней истории.
— Вы гражданин России?
— Я военнослужащий российской армии. Конечно.
— А на момент распада СССР где были прописаны?
Долгие попытки офицера быть вежливым. Потом он не выдерживает:
— Ваше звание?
— Прапорщик (или младший лейтенант, не суть).
— Я полковник, старше Вас по званию. Встать!
Офигевшая девица встаёт.
— Сесть!
И так повторяет два-три раза. Потом:
— Вот теперь присаживайтесь поудобнее и оформляйте документы.
Не всегда и не перед всеми надо бисер метать.
Молодая девушка вдоволь натанцевалась на вечеринке, да еще и первый раз в жизни изрядно выпила. Под утро (около 5-ти часов), приятель доставил ее домой, открыл квартиру ее ключами, тихонько поставил девушку возле стеночки в прихожей, а сам, дабы не иметь разговора с родителями подружки, быстренько удалился. Девица, очнувшись у себя дома, внезапно осознала, что очень хочет кушать. И спать. Но сначала кушать. Погремев на кухне посудой и похлопав дверцей холодильника, она все-таки решила пойти в свою комнату, где и упала спать. Навзничь. Не раздеваясь. Где-то ближе к вечеру девица, проснувшись и выйдя на кухню, нашла там свою маму, укоризненно глядящую на нее и молчащую. Немая сцена продолжалась еще с полминуты, а затем мамаша сказала дочери следующие слова:
— И не забудь доесть свой бутерброд!
И ехидно указала пальцем на кухонный стол: ПРЯМО НА КРАЙ СТОЛА было намазано сливочное масло и сверху прилеплен кусок докторской колбасы...
На задворках Васьки*, среди хрущёвок, ворон и тополей, в ста метрах от Смоленского кладбища, в 1966-м году стоял типичный двухэтажный хрущёвский детсад, который мы, несознательные советские дети, любили именовать дедзадом.
Таких "дедзадов" до сих пор по Питеру разбросано немало.
В тот детсад у Смоленского