Лет двадцать (а может и больше) тому назад мы с Дарио гуляли по Севилье. Дарио был профессором в одном из итальянских университетов. Старше меня намного, ему было уже за 60. Мы приехали в Севилью на совместную конференцию американского и испанского математических обществ.
— Девушки бывают двух видов, — философствовал Дарио. – Первый тип – груши.
Дарио руками обозначил контуры девушки-груши. Он говорил по-английски с сильным итальянским акцентом.
— Гру-уу-ши – тянул он первый слог.
— А второй тип, — продолжал Дарио развивать свою теорию, — это мандолины.
Дарио с мечтательной улыбкой обозначил контуры девушки-мандолины.
— Мандоли-ии-ны, — протянул он.
— В общем, — продолжал Дарио. – У нас в Италии с девушками беда. Одни сплошные груши.
— Дарио! – возразил я. – О чем ты говоришь? Итальянские женщины потрясающие! Моника Белуччи. Джина Лолобриджида. О чем ты говоришь?
— Так это в кино, — объяснил Дарио. – А итальянское кино приукрашивает нашу грустную итальянскую действительность.
— У нас на факультете, — рассказывал Дарио, — приняли негласное решение не принимать студентов из России. Дело в том, что в прошлом году мы взяли Дашу и Машу из Москвы. И у нас, среди наших итальянских груш появились две русские мандолины.
— Короче, — понизил голос Дарио, – успеваемость на факультете резко упала. Никто не учится, только на Дашу и Машу глазеют. Красота погубит мир!
Ольшевский Вадим
| Новые истории от читателей |  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Фермер в рабочем комбинезоне и высоких резиновых сапогах, со слегка расфокусированным взглядом, пьющий уже второе "полкило" красного, обратился к мужчине, сидящим за соседним столиком.
– Ты кто по профессии, друг?
– Учитель.
– Учитель! – фермер покачнулся от радости. – Учитель, а я – из Каламаты!
– Ничего страшного, – отреагировал учитель, неохотно отрываясь от тарелки.
– Погоди, ведь это еще не все мои проблемы. Учитель, объясни, как мне жить?
Учитель сделал над собой усилие и с сожалением отложил баранье ребрышко.
– А что еще с тобой случилось? Кроме Каламаты…
– Понимаешь, мои родные сестра и брат – полицейские. Что мне делать?
Учитель пошевелил вилкой остывающее ребрышко и задумался:
– Не знаю...
– Но они вежливые люди, – продолжал фермер.
– Прекрасно, – с облегчением выдохнул учитель. – В жизни вежливость – это главное. Ты еще поймешь это, когда вырастешь.
– Но мне уже пятьдесят! – изумился фермер.
– Ничего страшного. Я в тебя верю, – сказал учитель, возвращаясь к еде. – Ты обязательно вырастешь! Может быть, даже научишься читать…
Ekaterina Phyodorova
Объявился однокурсник, с которым не было связи лет 20, если не больше. Набрел в интернете на мои байки и догадался, что я – это я. Выбрали с ним время, чтобы поностальгировать, устроили видеоконференцию с бутылочкой по каждую сторону монитора.
– Как сам-то? – спрашиваю. – Как дети, как Оленька?
Оленька – это Володина жена, тоже с нами
Есть во всей этой истории цивилиации один момент, который для меня совершенного необъясним, хотя я и пытаюсь объяснить его вот уже много лет, хотя бы для себя самого.
Языки, на которых говорит все человечество стремительно упрощаются. Всегда, повсеместно, без исключений.
Что такое ноль падежей в соременном итальянском супротив шести
Непобежденный новозеландский боксер, чемпион мира Всемирной боксерской организации (WBO) в среднем весе Андрей Михайлович высказался о своем российском происхождении: "Я — выходец из сраного детского дома у черта на куличках". Он назвал историю своей жизни сумасшедшей, так как после первых лет жизни в приюте он смог стать профессиональным спортсменом и завоевать титул чемпиона мира. Михайлович родился в Санкт-Петербурге в 1997 году и был усыновлен семьей из Новой Зеландии в возрасте 18 месяцев.
Что об этом сказать!?
Ладно, для новозеландца Питер — это у черта на куличках.
А вот это серьезнее.
Можно предположить, что мать этого засранца не придушила его и не выкинула в мусорный бак, а отдала в приют.
Там он срал в пеленки, а нанечка на копеечной зарплате мыла ему задницу.
Его входили и отдали в хорошие руки.
Сейчас он так отблагодарил свой деддом!