лет отрок вернулся с кучей книжек и тетрадок. К этому времени он уже был студентом семинарии. Родители – неграмотные крестьяне, с испугом наблюдали за сыном, не вылезавшим из избы-читальни.

Нравы тогда были простые: решено было парня женить, чтобы с ума не сошел за книжками. Причем женить так, чтобы не отбоярился.

Приходит Семен домой, а там, потупив глазки, сидит уже невеста, Авдотья.

Теперь о бабке. Она была красавица. Но вот почему такая видная невеста до 24 лет просидела в девках, мне уже никто не скажет, но я так думаю, из-за характера. Крута была бабушка очень. Из-за этого наследного семейного норова страдал мой отец, да и наши с сестрой мужья поминают бабку недобрым словом, хотя и сроду ее не видели.

Глянул Семен на невесту и пропал! Где уж 18-летнему парнишке было устоять против карих глаз с поволокой, да высокой груди.

Оставил дед семинарию, стал простым пахарем, но книжки не забросил. Его возвышенная душа требовала выхода. Он повторял стихари, песнопения, молитвы и даже в самые запретные годы пел в церковном хоре.

Семья росла, рождались дети, 12 дочерей! Семен и Авдотья трудились не покладая рук. В 30 годы у них уже было крепкое хозяйство, кони, коровы, овцы, огород.

Моя мать вспоминала, что когда они ложились спать, ее отец еще работал, а когда утром вставали, то отец уже работал.

В коллективизацию деда раскулачили, погрузили с орущей ребятней на телегу и отправили в тайгу под Томск. Из 12 детей выжило только 4.

Могучий и работящий дед Семен не пропал и в ссылке, он стал мять кожи и выделывать овчины. Засадил плачущую жену и девчонок за шитье шуб, так и прокормились.

Потихоньку начали обживаться. Но грянула новая беда.

Я уже говорила, что бабка Авдотья была красавицей, но ее старшая дочь Матрена превзошла мать красотой. Я тетку Мотю не знала молодой, только древней старушкой. Но, бывало, подкрасит губы, метнет гордый взгляд из-под собольих бровей – вылитая Быстрицкая, не хуже!

Холостые парни глаза обмозолили о дедову избушку, высматривали Матрену, но местный председатель колхоза управился по-своему: пока деда не было в селе, выволок упирающуюся девку и заперся с ней в своем доме. Ссыльные, чего с ними церемониться.

Матрена вернулась домой бледная, но спокойная. Сказала, что председатель пообещал поставить ее на легкую работу и семье сделать послабления, выправить документы. А потом прижала к себе младших сестренок и заплакала.

Всегда покладистый и добродушный дед Семен схватился за нож. Но жена и дети повисли на нем, остановили.

Той же ночью, с детишками и опозоренной дочерью Семен ушел с поселения через тайгу.

Моя мать вспоминала, что шли пешком, ночевали на заимках, разводили костры. Дед охотился, ловил рыбу, мок, холодал, но упрямо вел свою семью.

Вышли они из тайги в далеком краю, там и осели.

Вторая дедова дочь Екатерина вышла замуж по большой любви. Моя мать, бывало, вздыхала: "Ох и красивые эти казанские татары!". Фотографий зятя не осталось, но я верю матери на слово: видная, видимо, была пара.

В Великую Отечественную мужья и Матрены, и Екатерины ушли на войну. И оба не вернулись, погибли под Сталинградом.

В трудные эти годы женщины работали на лесозаготовках, маленьких детей приходилось оставлять дома одних. В летнюю засуху Катин дом загорелся, и ее четырехлетний сын вылез в окно и побежал через лес к матери. Только окровавленная рубашонка от него и осталось – волки.

Катя тронулась умом и ее увезли в больницу.

Дед Семен ходил по пепелищу без шапки, слезы текли по его лицу. Он решил поставить дочери новый дом.

Три месяца шестидесятилетний старик тесал бревна, поднимал стропила, клал стены. Все сам, один. Стелил полы, ставил двери.

Помню этот домик: крошечная кухня и комнатка, сени. Двор выстелен досками. В этом домике моя тетка прожила всю жизнь и дом не покосился, не осел. Мастеровит был дед Семен.

В последний путь деда провожала вся деревня, скрестили на груди мозолистые руки, положили с ним его еще семинарскую библию, на лоб священную ленту – дорогу в рай.

Да и куда еще мог он попасть, этот великий труженик, хребет и станина нашей страны. Не сломленный, не униженный, не растоптанный. Упрямо возрождавшийся как птица Феникс из пепла, не предававший своих убеждений, своей веры.

Мы говорим о солдатах-победителях Великой Отечественной войны. Об их мужестве и самопожертвовании. Но ведь их вырастили и воспитали вот такие Семены. Они поставили своих сыновей на крыло и те взлетели к подвигу.

Тихонов застрелит), надо на комиссию в райком. На ковер.

Я не знал, что на ковер — это буквально. Огромный стол, тети с пышными прическами, дяди в черных костюмах с черными галстуками. И коврик. Они говорят:

— Пожалуйста.

Меня первым вызвали. По алфавиту — Дуров. Евстигнеев. Плятт.

Я стою. Они смотрят на меня, молчат.

— А вы мне сесть не предложите? — спросил я.

В ответ гробовая тишина. Потом вопрос:

— Опишите флаг Советского Союза.

Мне сразу стало плохо. Тетя-Мотя, ты меня, гражданина страны, просишь описать флаг как ненормального. Какому идиоту в Америке придет в голову спросить актера, едущего в Европу:

— Опиши флаг Америки.

Я говорю:

— Черный фон, белый череп, две скрещенных берцовых кости, называется Веселый Роджер.

В комиссии наступил паралич. На меня смотрели волчьими глазами. Новый вопрос:

— Перечислите союзные республики и назовите их столицы. Я ответил:

— Малаховка, Таганрог, Кривой Рог, Магнитогорск, — все, что в голову пришло. В ушах пульсировало. Думаю, сейчас крикну:

— Кретины!

Последний вопрос:

— Перечислите членов Политбюро. Мне совсем плохо стало.

— Я никого не знаю.

— Вы свободны.

— Наручники снимать не будете? — спросил я, выходя.

Лиознова звонит:

— Что вы натворили? Вас вычеркнули из списка!

Директор театра звонит.

— Левочка, что вы делаете, вы у нас первый невыездной!

Лиознова в обморочном состоянии.

— Вы теперь на пять лет невыездной!

Я ей говорю:

— У вас два выхода. Найдите другого актера. Татьяна, зачем мне ехать в Германию, пусть Тихонов застрелит меня здесь! Я хочу быть похороненным на родине. На том и порешили. Нашли озерцо возле Московского университета, на горах, там Тихонов меня и застрелил. "

Даже смотреть, не то что пальцем провести — уже неописуемо приятно!

Сверху радиолампы в литых/фрезерованных стаканчиках (нет — в обалденных стаканах!) из хромированной полированной бронзы!

Трансформаторы — у всех магнитопровод каждая пластина персональной обработки. Толстенная пачка сертификатов на каждую пластину!

(магнитотекстурирована... тогда-то... в таком-то поле... проверил тот... военная приемка капитан такая-то...)

Качество изготовления — ювелирное.

Везде хром, полировка, благородное дерево.

Разъемы золото, провода бескислородная медь.

Хозяин всего этого — меломан высшего класса. Хотя по виду — браток обыкновенный. Малиновый пиджак, цепной гимнаст 5кг и распальцовка.

Очень подробно мне рассказал, пока вёз меня к себе, о диэлектрических свойствах электролита на основе алтайского мумие в пропорции с индийским шеллаком.

О конденсаторах высокого звука, на фольгу которых пошли полтинники второй половины 20-х годов СССР.

О пергаменте межслойной изоляции в трансформаторах.

О живьем забитых девственных ягнятах, мозговая оболочка которых, склеенная реликтовым казеином стала частью излучателей ВЧ именно в его эксклюзивных колонках.

Я преисполнился трепетного дыхания и не стал спрашивать сколько это всё стоило.

Один канал усилка не работал.

Нижайше испросив его позволения — перевернул аккуратно шедевр вверх ногами (спец стульчак из ящиков от овощей пришлось делать).

В подвале на обрезках консервной банки, прикрученных на мелких саморезах к благородному дереву — подпаяны две TDA7294.

Я думал, он увидит — кондратий будет. Но обошлось. Он их не понял. Конструкторы привернули жестянки томатной окраской к дереву — лажа в глаза не бросалась.

И при распайке микросхемы некую эстетику соблюли. И пайка была очень красивая.

Одна микросхема была пробита.

Радиолампы (пред или оконечная не стал выяснять) — были включены в обратную связь. Получился мягкий звук и плавный разогрев.

Грешен — не стал рушить его миропонимание. Отремонтировал, но затянул время — негоже такое чинить в полчаса.

Вроде как это было приобретено у французов, они испытывают сделанное по ночам индивидуально в разных грандопера на определенных зрительских местах. Торговлей занималась фирма из прибалтики. Это середина 90-х.