бывает, и по справке от врача вида: "Начался склероз... нужно напрячь голову компьютерной премудростью и спаси человека для семьи и для общества".

Но это был не тот случай. Дама, не смотря на свой сильно пенсионный возраст, и памятью, и мышлением не обделена. Все инструкции чётко выполняет. На этом загляденье и заканчивается. Как только от неё отходишь, дав простую самостоялку, работать перестаёт напрочь. Может полчаса сидеть, смотреть на нужную кнопку, но нажмёт на неё только когда лично придёшь и укажешь. Несколько недель бился, сдвиг — ноль.

Кто с пенсионерками работал, знает, что у них есть хорошая привычка: если что вкусное дома испекла, то обязательно принесёт и устроит целую чайную церемонию. Вот и моя подопечная как-то организовала совместное питиё чая. Рассказала несколько историй, в том числе две, которые меня поразили.

Первая произошла с ней в пятилетнем возрасте. В гостях была и дали ей игрушку — заводного цыплёнка. Она ключ покрутила, но не удачно — перетянула и пружинку сломала. Вроде мелочь, а её все так ругали и стыдили, что у неё на всю жизнь комплекс остался: чужую технику не тронь, а то сломаешь!

Вторая, история произошла с ней в возрасте лет 12. Купили ей резиновые сапожки — по тем временам редкость. Она вышла в них гулять в марте. А какой-то большой уже придурошный малый её подначил пойти глубокую лужу мерить. Она сапожки тут же залила, сушить — негде и на несколько недель осталась без прогулок.

Говорят, что самый сильный сценарист — господь Бог. Пока я чай допивал и истории осмысливал, на проблемы этой дамы с изучением компьютера применяя, ученица пришла. Лет 12. Совсем девчушка: хнычет, говорит, что сапоги залила и как её теперь до дому добираться не понятно. Март... холодно... Смотрю, моя сотрудница уже из нашей бизнес-центровской парикмахерской с феном бежит. Сапоги у девчушки отобрала, на коврик её усадила. Полчаса — и один сапог сухой, ещё полчаса — оба высохли.

И у пожилой ученицы как-то сразу улучшения начались. Пусть и осторожно, и не сразу, а куда надо — тыкает. Комплекс, значит, "в незнакомое место не тычь" у неё прошёл.

Цыплёнка ей заводного мы всей фирмой уже искали. Ещё лет 20 назад частая была игрушка. А сейчас годного только через 10-е руки нашли. Принес. Показал, что рядом с ключом написано: "Крутить не более 3-х раз". В пятилетнем возрасте она естественно этого прочитать не могла. Сейчас прочитала. Завела. Он у неё попрыгал. Всё — комплекс "чужую технику не трожь" тоже у неё прошёл. Дальше нормально училась.

Такая вот история...

— -- Своеобразный антипод этой истории — "Бесплатные компьютерные курсы для пенсионеров"

очень обрадовались. Дело в том, что Сема был еврей, а Галя – нет. И родители совсем не горели желанием делать многонациональную семью братских народов еще более многонациональной за счет собственных внуков. Галя-то своих быстро поставила на место с использованием различных выражений ридной мовы. А вот Сема своих – нет, не сумел. Видимо, мамэ-лошн в этом плане менее выразителен.

– Семочка, – ласково, но властно сказала мама, – Или ты забыл, что мы собираемся в Израиль? Что твоя шикса будет там делать? Петь в ресторане "Червону руту"?

Тут мама попала в точку. Галя была знатная певунья. Сема любил ее слушать, но репертуар предпочитал другой. Не Ротару, а еврейского поэта Визбора, про ночную песню еврейской буквы шин. Хотя разницы по сути никакой. Тут "ты у мене едина", а там "ты у меня одна".

Вышло, однако, что не едина. Сдался Сема, пряча глаза расстался с Галей и женился на хорошей еврейской девочке, которую указала мама. И стал собирать манатки.

– Ах, так? – сказала Галя и дернула эдак плечиком. – Да я в этом Израиле раньше его окажусь!

И она стала ходить на танцы в дом интернациональной дружбы. Где на нее немедленно запал без пяти минут дипломированный физик, араб-христианин из библейкого города Вифлеема. Каковой город, как известно, входит в состав государства Израиль под названием Бейт-Лехем. Хотя несколько кривовато входит. И действительно, Галя со своим арабом приземлилалсь в аэропорту Бен-Гуриона даже раньше, чем Сема со своим семейством. И стали они осваивать землю, текущую молоком и медом, а чаще потом и кровью, ничего друг о друге не зная.

И так они жили, ничего не зная друг о друге, верных двадцать лет. Пока не явился на свет великий ворошитель былого, склеиватель черепков и проворачиватель фарша вспять, сайт "Одноклассники".

Неизвестно, да и неважно, кто из них кого нашел первым. Вроде бы Галя сказала себе: "Я только посмотрю, каким он стал". Увидела, что Сема облысел, заматерел, но уши торчат по-прежнему. Работает по специальности, которую они с Галей получили в вузе. Специальность редкая и уважаемая, но называть я ее не буду, живые все-таки люди, вряд ли они обрадуются, узнав себя в моей писанине. Сема любит маленькие спортивные машинки, меняет их каждый год в поисках идеальной. С женой давно расстался, дочь-студентку обожает, но видит редко. Живет с мамой. Мама почти не встает с постели, но властности не утратила, дает прикурить и сиделке, и Семе.

Что касается Гали, то она почти не изменилась. Те же черные глаза, те же брови вразлет. Даже похорошела слегка, потому что похудела. С физиком тоже рассталась, тоже дочь студенческого возраста. Работает по той же специальности, весь Вифлеем ее знает и здоровается на улицах.

Опять же неизвестно, кто первый предложил встретиться. Вроде бы Сема сказал себе: "Я только посмотрю на нее". Час чинно сидели в кафе на набережной Тель-Авива, обменивались новостями. А потом Галя достала кошелек, чтобы заплатить за свой кофе, а Сема накрыл ее руку, показывая, что заплатит сам – и этого касания оказалось достаточно. Оказалось, что тела все помнят, и не было ни этих двадцати лет, ни Семиного предательства, ни Галиной мести, и очнулись они в каком-то мотеле под утро от пения птиц, и с трудом вспомнили, что Семина машина стоит под окнами, а Галина осталась на набережной, и ее, наверно, оштрафуют.

Что дальше? А ничего. Сема предлагал переехать к нему, но как быть с работой? Специальность редкая, больше одного человека на город не нужно, а в Семином городе один уже есть – это Сема. Потом, дочь. Галина дочь – арабка, и мальчик ее араб, и все друзья арабы, куда она поедет из Вифлеема? И Галя без нее не поедет, вот-вот внуки пойдут, кто будет их нянчить? О том, чтобы Семе переехать к ней, нечего и говорить. Еврей может приехать в израильский город Бейт-Лехем в двух случаях – если он либо танкист, либо самоубийца.

Почти каждую пятницу, закончив работу, Галя садится в маршрутку и выезжает из города. За КПП ее ждет маленькая спортивная машинка. Они бегло целуются и едут в заранее снятый мотель, обычно на Мертвое море. В салоне играет музыка, иногда Ротару, иногда Визбор. Гудит форсированный движок, ложится под колеса серая нитка израильских дорог, штопает ранения души. Заштопает ли?