НЕПОДРАЖАЕМАЯ ФАИНА РАНЕВСКАЯ.

В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернётесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

— Звонок не работает, как придёте, стучите ногами.

— Почему ногами?

— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!

Каждый волен распоряжаться своей жопой, как ему хочется. Поэтому я свою поднимаю и [свали]ваю. (На партсобрании в театре Моссовета, на котором обсуждалось немарксистское поведение одного именитого актера, обвиняющегося в гомоc@ксуализме)

Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: "Умерла от омерзения".

Ну эта, как её… Такая плечистая в заду…

Орфографические ошибки в письме — как клоп на белой блузке.

Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.

Семья заменяет всё. Поэтому, прежде чем её завести, стоит подумать, что тебе важнее: всё или семья.

Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот.

Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть.

Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда.

Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.

Эта дама может уже сама выбирать, на кого ей производить впечатление.

(На высказанное мнение "На меня Мона Лиза впечатления не производит".)

— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…

— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!

— Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу — потому что у меня его никогда не было.

— Так что же, значит, у вас совсем нет никаких недостатков?

— В общем, нет. Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю…

(Когда её окружила толпа детей с радостными возгласами: "Муля! Муля!")

— Пионэры, идите на...

Цинизм ненавижу за его общедоступность.

Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

Обсуждая только что умершую подругу-актрису:

"Хотелось бы мне иметь её ноги — у неё были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут".

О своих работах в кино: "Деньги съедены, а позор остался"…

— Фаина Георгиевна, как ваши дела?

— Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью — повидло.

— Как ваша жизнь, Фаина Георгиевна?

— Я вам ещё в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

В Москве можно выйти на улицу одетой как Бог даст, и никто не обратит внимания. В Одессе мои ситцевые платья вызывают повальное недоумение — это обсуждают в парикмахерских, зубных амбулаториях, трамвае, частных домах. Всех огорчает моя чудовищная "скупость" — ибо в бедность никто не верит. (1949)

Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят.

— Почему женщины так много времени и средств уделяют своему внешнему виду, а не развитию интеллекта?

— Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем умных.

Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник! Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник! И вообще — если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!

Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.

Талант — как бородавка — либо он есть, либо его нет.

Не имей сто рублей, а имей двух грудей!

Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.

— Милочка, я возьму с собой "Идиота", чтобы не скучать в троллейбусе!

(к/ф "Весна", в роли Маргариты Львовны, домработницы)

В старые советские времена мы ездили на выходные по городам и весям от профсоюза, в том числе и в другие государства, Литва, Латвия и т. д.

Времена были тяжелые и закупалось там все что можно, затаривались под завязку. И вот моя знакомая Раиса, набрав 2 полные авоськи (СУМОЧКИ ТАКИЕ С ОГРОМНЫМИ ДЫРКАМИ), прибыла на вокзал, чтобы на электричке добраться до нашего города, народу море, место занять сложно и цель была добраться именно до 1 вагона. Взвалив на спину связанные вместе авоськи, Раиса ринулась к 1 вагону бежать надо метров 300, сзади слышит голос мужчины:

— Женщина подождите, куда вы!

Она отмахивается от него не мешай мол мужик не до тебя. Добежала до 1 вагона и оказалось, что она когда забрасывала за спину авоську, нечаянно задела пальто мужчины и пуговица в ячейке запуталась, отцепиться он не смог и она протащила его вместе с ДВУМЯ сумками еще и мужика! !!. Во женщины у нас, мужик правда чужой оказался, жена следом прибежала.

Дед танкист всю войну прошел рассказывал:

— Но конечно, с немцами воевать — это не с девочками плясать. Настоящие вояки были! Заставляли уважать себя. В бою старались уничтожить их как можно больше, а после боя... Вот ведут пленных, а у нас, может, и друзья только что погибли, а все равно кто махорочки им даст, кто сухарик вытащит. Я помню, наши танки в лесу остановились, а по просеке вели большую колонну немцев. Им организовали привал. Дошло до того, что раскурочили НЗ и угощали немцев. Одному я отдал пачку папирос "Казбек" и два хороших вкусных сухаря. Потом смотрю, этот немец что-то заерзал и достает из кармашка маленький пистолетик и патроны. Отдает мне. Я, чудак, расхвастался. Комбат увидел: "Подари мне". А отнимать трофейное нельзя было, никто не имел права. Но как ты не подаришь комбату? Вот до сих пор жалею...

До той станицы, откуда его призывали, немцы не дошли, но пленных через нее гнали часто. Бабушка моя потом рассказывала, что выходила вся станица (а в станице было три (!) церкви). Совали немцам кто картошку, кто молоко. Моя бабушка дала немцу краюху хлеба, а наш конвоир заметил и прикладом ей в бок. До самой смерти все у нее бок болел. Наверное, ребро сломал. Когда она мне потом рассказывала, я говорю: "Бабушка, ну как же так?! У тебя трое сыновей погибли! Может быть, вот этот, кому ты сунула хлеб, их и убил? ! " — "Не знаю... может, и наших пленных там ведут, там тоже матери есть".

Сколько-то лет назад я была на концерте Хворостовского прямо на Красной площади (я Путина видел, да). И там были разные нувориши, и много пожилых людей. Многие из них пришли с цветами, и их не подпускали к сцене, и не разрешали подарить. Когда люди расходились — грустные букеты оставались прямо на сиденьях.

И только одна очень маленькая тихая старушка добилась, что ее пропустили и она вручила Хворостовскому тюльпаны. Потому что, когда охрана стала вежливо что-то объяснять бабушке про безопасность, та захихикала: вот у вас — смотрите — там на крыше гума сидит чувак, и шевелится и просматривается со всех сторон, а вон та точка, слева — не прикрыта, а это отличное поле. И вон там у вас снайпер, и вот тут, и тут — я всех их сняла. А надо было поставить сюда, туда и туда.

А на молчаливое "???" спокойно сказала:

— Да, я снайпер, столько-то выстрелов, после чего уверенно и медленно двинулась к своему кумиру.

Встретил на днях Лариску. Выглядела она превосходно. На лице, вместо обычных следов похмелья и синяка под глазом, подобие макияжа. В руке — бутылка колы, а не дешевое пиво.

— Отлично выглядишь, — говорю, — чем занимаешься?

— В банке работаю, — гордо ответила Лариска.

— Чудны дела твои, Господи! — подумал я.

Предыдущим местом работы Лариски был супермаркет, где она раскладывала товар по полкам, и откуда ее выгнали за попытку хищения куска тамбовского окорока. До супермаркета Лариска трудилась и вовсе в малопочтенном месте – в дешевом борделе, откуда ее, впрочем, тоже выгнали. Вероятно, за аморальное поведение. Ну да чего в жизни не бывает. Я поздравил Лариску с карьерным взлетом, и мы разошлись.

И вот, иду сегодня мимо станции метро и вижу забавный ларек в виде банки от "Пепси-колы". А в банке сидит Лариска.