Знакомый директор уговорил жену на ceкс втроём. По схеме МЖЖ. Жена отпиралась, но директор умел мотивировать персонал. На одну чашу весов он положил приз автомобиль, а на другую вечный упрёк в непонимании.

Он выполнил тысячу условий. Нашёл честную, скромную студентку. Не проститутку, согласную на ceкс втроём за деньги. Купил номер с видом на сосны. Заказал еду из ресторана. Он полностью оплатил вопросы морали.

И вот они собрались. Женщины сели по разным углам и молчат. Моргают. Богач намекнул что пора бы стать распущенной и не играть словами. Девочки ответили, что Цветаева описывала другой контекст.

Было слышно, как за холодильником зевают тараканы.

— Почему бы нам не раздеться? спросил директор прямо.

Дамы разделись. Как в бане. Сложили тряпочки и снова уселись в кресла.

Директору пришлось подать пример. Начал с жены, в знак уважения. Представил не кстати как выглядит его зад при взгляде из кресла студентки. Возможно, стоило нанять слепую девушку.

Отложил жену, перешёл к студентке. Теперь на зад смотрела жена. Ракета страсти, упала, даже не подпрыгнув.

Директор спросил, не хотят ли девушки пообщаться меж собой?

Жена уточнила, хочет ли директор, чтобы они обсудили косметику?

Сильно не хватало п@рнографической лексики.

Директор сказал что болтовне предпочитает поглаживания. Но не как котика или собачку, а такие. И что-то показал глазами.

Супруга сказала спасибо, нет настроения. Студентка вовсе не ответила. Сидит, маникюр ковыряет.

— Что ж всё так нелепо-то?! — удивился директор. Плюнул и стал одеваться.

Жена спросила, всё ли ему понравилось. Вид гибнущего мужа пробуждал в ней, в основном, иронию.

Этот вопрос глубоко удовлетворил директора. Теперь он любит рыбалку.

О ФИЛОЛОГАХ

Во время Отечественной войны 1812 года, когда русские казаки дошли до Парижа, они не утруждали себя изучением языка аборигенов, а носились по Французской столице с шашками наголо, и если хотели жрать, заходили в ресторан и кричали: "Быстро!! Быстро!!" Из Этого появилась сеть закусочных "Bistro".

Те же самые казаки,

В стародавние времена, когда я был ещё только начальником сектора и сидел в кабинетике с предбанничком (там проводили всякие летучки, стоял здоровенный кульман и светокопировальный стол), ещё сидела и секретарша, из-за которой эта история и заварилась. В то утро было совещание у начальника отдела, и я предупредил секретаршу, что до обеда меня не будет. Кот из дома — мыши в пляс, эта секретутка притащила откуда-то кучу лифчиков французских и потащила всех баб их мерять, да не куда-нить, а ко мне в кабинет (благо, ключи у неё были). Совещание закончилось быстро, потому что на все мои просьбы убрать с этажа механиков и перевести их в цех, так как у нас люди друг у друга на головах сидят, и скоро меня из кабинета в коридор выселят, начотдела сказал:

— Ну что ж, пошли, посмотрим...

В кабинет мы зашли из коридора, минуя предбанник, и застали пяток полуголых теток, крутящихся друг перед другом.

— Да, и впрямь у вас тесновато, — сказал нач отдела, — но зато весело.

У моего кореша-стоматолога, на мобильном, когда ему кто-то звонит, вместо музыки — звук работающей зубодральной машины. Аж до дрожи пробирает. А ему пофиг — говорит даже успокаивает. Маньячина.

Однажды Плевако участвовал в защите старушки, вина которой состояла в краже жестяного чайника стоимостью 50 копеек.

Прокурор, зная, кто будет выступать адвокатом, решил заранее парализовать влияние речи защитника, и сам высказал все, что можно было сказать в пользу подсудимой: бедная старушка, нужда горькая, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, и, если позволить людям посягать на нее, страна погибнет.

Выслушав прокурора, поднялся Плевако и сказал: "Много бед и испытаний пришлось перетерпеть России за ее более чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки.

Двенадцать языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... старушка украла чайник ценою в пятьдесят копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно".

Естественно, старушка была оправдана.