и виднее заодно. Дверь разумеется нараспашку, отмЕряли дистанцию. Ну поскольку пулемет стреляет только очередями, то просто заряжали по одному патрону. И тут выяснилось, что задачка не так проста. Нашлось пару снайперов, которым удавалось свечу перебить, но решили, что это не по правилам — ее ж только потушить требовалось. В общем, когда все попробовали и решили, что это можно сделать только случайно, конструктор сказал:

— Ладно, давайте я попробую.

Надо сказать, что конструктора оружия сами редко прилично стреляют, но уважили, уступили место за пулеметом, стараясь не улыбаться. Соколов долго и тщательно целился, потом выстрелил, свеча погасла. Сбегали проверили, цела родимая.

Конструктора резко зауважали.

Когда делегация возвращалась к машине, водитель, привезший Соколова на полигон, тихо поинтересовался:

— Я видел, что Вы зарядили пулемет патроном, который вынули из кармана.

Это что, специальный, целевой какой-нибудь?

Соколов усмехнулся.

— Да нет, патрон обычный, только в пуле наискосок отверстие просверлено.

При полете такие завихрения создает — костер потушить можно, не то что свечу.

— А что ж Вы так долго целились?

— Понимаешь, боялся в дверь сарая не попасть, — грустно ответил Соколов.

я более-менее владел английским, меня к ним прикрепили. Хотя, как впоследствии выяснилось, напрасно, двое из трех вполне сносно говорили по-русски. Ну проинспектировали нашу часть и следующей точкой их инспекции была часть под Хабаровском, командование решило, что если я с ними неделю промучался, то еще недели две-три с меня не убудет. И прикрепили меня к ним до полного отбытия из славного СССР.

Это была преамбула.

А теперь амбула.

Приезжаем на аэродром, после хорошего банкета. Загрузились в самолет (врать не буду, какой не знаю, но точно грузовой), взлетели.

Минут через 15 после влета борттехник, поколдовав где-то в закутках, выносит импровизированный поднос из фанеры, на котором: фляжка, порезанное сало, соленые огурцы, две открытых банки консервов и четыре металличиских армейских кружки. Буркнув что-то вроде: "За удачный полет", разлил спирт и достал вторую флягу с водой. Задумчиво посмотрел в сторону пилотской кабины и сказал — "Не по правилам, конечно, но вы гости" и поставил кружки перед нами. Америкосы, выпучив глаза, дружно затрясли головами, я выпил. Борттехник на америкосов поморщился, на меня посмотрел с уважением и пошел в пилотскую кабину. Выпучивание глаз и отвисание челюстей усилилось, после того, как командир, второй пилот и штурман, крякнув, приняли на грудь. Часа через три одному русскоговорящему американцу приспичило узнать, где мы находимся? И он домотался с этим вопросом к штурману. Штурман, глянув вниз, выдал координаты. Американец офигел и не поверил, на что штурман, вздохнув, произвел расчет и показал на карте, америкос не сдается и считает, что его разводят, как лоха. На что штурман, опять глубоко вздохнув, говорит:

"Минут через 15 слева по борту Красноярск виден будет". Через 15 минут слева по борту стал виден Красноярск. Американцы в шоке. Командир, вышедший к нам размяться и принять очередную порцию, на вопрос: "А как?" пояснил, что штурманов в советские ВВС отбирают специальных, они напамять помнят все координаты планеты Земля и вообще он сам иногда боится ума своего штурмана. После чего заокеанские гости выпили-таки спирта, но до самой посадки в Хабаровске хранили гробовое молчание.

Дело в том, что этим маршрутом экипаж летал уже не один год, и все привязки к местности штурман действительно знал наизусть.