Думала, что мопс спустя четыре года совместного проживания уже вряд ли сможет меня чем-то насмешить.

Ошибалась.

Утро, причем не раннее. Мопсо спит. Не, не так – оно СПИИИИТТ! В смысле совсем. Но его надо погулять, потому как потом будет некогда. Стаскиваю с дивана, выпихиваю в коридор, надеваю ошейник… Краем сознания замечаю, что тушка какая-то обмякшая и вялоподвижная, но мозги уже в работе, не до того. Тащу "колбасу" по всей длине улицы, оно ни на что не реагирует, но лапы переставляет типа адекватно. Наконец как-то заморочено нюхает куст. Долго и неловко примеривается, задирает лапку и начинает свое мокрое дело. Оно (дело) продолжается подозрительно долго. Смотрю. Псо, с зажмуренными глазами, едва удерживает голову, но продолжает ссать. По ходу весь суточный запас для мечения территории за раз израсходовал. А башка его мало-помалу всё слабее противодействует гравитации, маало-помаалуу кивает всё ближе к центру земли… и в итоге отваливается прямо чавкой об асфальт!

— О! – изрекает псо удивленно, радостными глазками, смотрит на меня и вообще на всё вокруг. – "Это ты? (виляя хвостиком) Мля, а как это мы тут оказались? (недоуменно) Гулять идем?! (сверкая глазками)"

И только тут до меня доходит, что всё время, пока я его волокла он СПАЛ НА ХОДУ.

Анастасия: У меня сегодня тараканы не ожидали подвоха, не успели спрятаться. Обычно встаю в 12-13, сегодня — в 7, они все сидят такие по стенам, спят. Ну я их сонных всех и накрыла: )

Выходим гулять. У подъезда сидит печальный небритый мужчина. По его плечам ходит вислоухий персидский котенок, трется носом в уши хозяину и жалобно мяучит.

Мы остановились. Дочь поумилялась, я поулыбалась. Ни один мускул на лице дядьки не дрогнул. Даже в нашу сторону не посмотрел ни разу.

— Какой котенок у вас ласковый. Даже не ручной, а шейный! — говорю я.

— Еще бы, *неразборчиво*, за косарь евро он бы не был шейным, *неразборчиво*!

И зубы стиснул.

Мне часто доводится проходить мимо соседского дома. И каждый раз на улицу выбегал его пес и лаял на меня, бегая вокруг. Кусаться не кусался, но всё равно неприятно.

В один из дней я подождал, когда пёс подбежит поближе, а потом встал на четвереньки, громко залаял и побежал на четвереньках же ему навстречу.

В глазах собаки отразился УЖАС. А так, как дело было зимой, пес не сумел сразу остановиться, повернулся боком, упал на бок и заскреб лапами по утоптанному снегу, напрасно пытаясь подняться. Затем всё таки вскочил и рванул назад, во двор. Смеялся я, смеялся сосед у себя во дворе, и только псу было не до смеха. Больше он на меня никогда не бросался, и даже не лаял со двора. Завидев меня издали, он бросался во во двор и не высовывался, пока я не отойду подальше.