Я единственный и поздний ребёнок. Годам к четырём, как и все дети, начала терроризировать маму просьбой родить мне младшего братика или сестрёнку. Маме было уже около 40, да и в 90-е двое маленьких детей — миссия почти суицидальная. В очередной раз получив отказ, я пришла жаловаться к бабушке. На что та ответила: "Вот ты сейчас ешь конфеты одна, а это надо будет делиться". И с тех пор как отрезало.

Ехала в метро и читала книгу. На одной из остановок вошла мама с маленьким мальчиком лет четырёх. Они сели возле меня, некоторое время мальчик смотрел на книгу в моих руках, а потом шёпотом спросил у мамы:

— Почему тётенька не в телефоне?

— Ну, девочка читает, это хорошая привычка.

— Может, у неё телефон сломался? — нахмурившись, спросил мальчик.

И смешно, и грустно.

Когда мне было около четырёх лет, у меня родилось слово "хлюр" — смесь снега, льда, воды и грязи. Это никак нельзя назвать одним коротким словечком, но это есть. Мои родители до сих пор используют это слово в обиходной речи без всякого юмора. Русскому языку не хватало этого слова.

Отец добивался маму десять лет. В седьмом классе они дружили и разбежались. У неё были другие отношения в школе и универе. Но он всё равно любил её, даже после колледжа и армии. Делал подарки на день рождения, новый год, восьмое марта. Альбом-сборник рассказов с их историями, гитара под окном, цветы. Порой доставал маму, что она грозилась милицией, но отец был настойчив и не отступал. Затем, по словам мамы, ей открылось: "Этот "человек-баран" точно не предаст и будет любить как никто". Я думаю, если бы не упорство папы, меня и сестры с братом не было бы. Bесте 20 лет, душа в душу, отец до сих пор сочиняет маме стихи!