Андрей Юрьевич заходит в аудиторию и просит преподавателя сделать небольшое объявление. Естественно, преподаватель представляет замдекана свежеиспеченным студентам со всем присущим официозом. Андрей Юрьевич выходит за кафедру и говорит где-то такой текст:

— Итак, у нас есть некоторые нерадивые студенты, на которых деканат поставил жирный крест. Я зачитаю список: (тут идет список из приблизительно 50 фамилий). С приказом на отчисление можно ознакомиться в деканате. Спасибо за внимание.

Заместитель декана закрывает папку и не торопясь идет к двери которая от кафедры на значительном удалении. Студенты в шоке — каждый обдумывает, что он успел натворить и за какие грехи его отчисляют. Гнетущая тишина, только шаги замдекана. Тут кто-то опомнился на первой парте и успевает задать вдогонку спине в открытой двери вопрос:

— Андрей Юрьевич, а что нужно сделать, чтобы не отчислили?

Шевляков медленно оборачивается и бросает в обалдевшую аудиторию только одно слово:

— Флюорографию.

То есть, в колхоз он и однокурсники тоже ездили, но бывало их ставили на другие работы. Например,

— Кувалды вам в руки, идите рушить вон ту стену. Отсюда и до обеда.

Или

— Вам страна подарила новое общежитие, айда таскать мебеля.

В тот раз, он и ещё с десяток пацанов были посланы на овощебазу в качестве тягловой силы. Был август, а посему нескончаемым потоком, вагон за вагоном, в столицу прибывали астраханские арбузы. Их следовало разгрузить в авральном режиме.

В этой работе были свои, несомненные плюсы. Во-первых, платили неплохую для студентов денюжку. Во-вторых, можно было подхарчиться. А уже арбузов наелись столько, что через пару дней от них воротило. В-третьих, однокурсник Витька наладил мелкий, но приятный арбузный бартерный обмен с пивзаводом, что находился через забор.

Но были и неприятные стороны. Сам арбуз, конечно, вещь не тяжёлая, но их же много. Разгрузить несколько вагонов, это отнюдь не лёгкая задача. За день намаешься так, что мало не покажется. Но главное даже не это. Почему-то студентам для разгрузки не выдали перчаток. Уже в конце первого дня, разгрузив сотни, если не тысячи, арбузов, ладони рук покрылись коркой.

Такой подляны от зелёной ягоды не ожидал никто. Эта проклятая корка отличалась удивительнейшей прочностью. Сначала, естественно, мыли руки простым мылом — не помогло. Потом попробовали хозяйственным, безрезультатно. Драили руки пемзой, тоже практически без толку.

На следующий день положение ухудшилось, ибо перчатки достать не удалось, а на овощебазе их снова не выдали. Слой корки увеличился, а руки уже чесались непрестанно. Один из парней надыбал ацетон. Другой, местный москвич, чей родственник периодически ездил в загранку, притащил импортное мыло. И снова неудача. Ни верное отечественное средство, ни импортная субстанция, несмотря на фирменную наклейку и душистый запах, не избавили страдальцев от мук.

На третий день работать было невмоготу. Даже чудом найденные перчатки уже не спасали положение. Чесотка превратилась в непрерывный зуд. Требовалось что-то срочно предпринять.

Тут отец обратил внимание на одного из местных грузчиков. Тот, хотя и не работал вместе с ними на разгрузке, а был больше в помещении на приёмке, тоже перетаскал немало арбузов. На удивление, его руки были девственно чисты.

— Извините, пожалуйста, а чем вы руки моете после арбузов? — смущённо был задан вопрос.

— Слышь, стюдэнт, на "Московскую" дашь, открою секрет, — пролетарий явно мучился с утра.

Три рубля, сумма немалая для нищего студента, но Танталовы муки становились невыносимыми.

— Смотри, — произнёс работяга, когда заветная купюра перекочевала в карман.

Он взял крупный арбуз и шмякнул его об землю. Зелёная корка аппетитно хрустнула и арбуз раскололся надвое.

— Суй руки в мякоть.

Корка, которую не могли взять никакие средства, моментально сползла.

— Вечно, вас салаг, учить надо, — повеселевшим басом сказал грузчик и закурил беломорину...

— Это были лучшие 3 рубля, что я когда-либо потратил, — окончил рассказ отец.