излагался. А партия уделяла большое внимание моральному облику своих членов, — передового отряда строителей коммунизма.

На практике это выливалось в то, что жены загулявших мужей-коммунистов бывало обращались за содействием в парторганизацию по схеме "Мой муж подлец, верните мне моего мужа!". И этих коммунистов разбирали на партсобрании, осуждали, и нередко возвращали в лоно семьи. Иначе было лишение партбилета и крест на карьере. Но не всегда все шло по сценарию. Об одном отклоняющемся случае я младшеклассником услышал из не предназначавшегося для моих ушей разговора взрослых.

Довольно крупная для райцентра организация, насчитывающая несколько десятков человек. В том числе там работает семейная пара лет 40, он — коммунист. Жена уличила мужа в измене, пожаловалась в партком. Созвали собрание, зал с коммунистами, президиум, все серьезно. Предоставили слово заявительнице. Та стала гневно, с пафосом осуждать морально разложившегося мужа. Президиум и зал слушают очень внимательно, не перебивая. Муж сидит, как в воду опущенный. Женщина уже все сказала по существу, но видя, как здорово она унизила мужа-подлеца, и как внимательно все ее слушают, зарделась, вошла во вкус, и с еще большим энтузиазмом продолжила гневно изобличать мужа. Собрание затягивается. Президиум и рядовые коммунисты продолжают, не перебивая, внимательно и серьезно слушать жену изобличенного в аморалке товарища по партии, пребывая в некоторой задумчивости. И тут вдруг из зала раздается голос рядового честного коммуниста:

— А что ты так раздухарилась, обличая? Ты же сама со мной спала!

Обличительница лишилась дара речи. В зале установилась напряженная тишина. Обличаемый в аморалке муж-коммунист продолжал сидеть, как в воду опущенный. Через некоторое время один из рядовых коммунистов, сидевший в задних рядах, стараясь не привлекать к себе внимание, покинул зал. Его примеру потихоньку последовали и другие.

Собрание закончилось в тишине, без принятия решения и даже без объявления об его окончании. "Интернационал" не исполняли.

П. С. Ну, за честных коммунистов!

бухой, тощий и зачуханый мужик, прижав к груди полную авоську куриных яиц, протиснулся на заднюю площадку.

Маршрут автобуса пролегал к дальнему микрорайону, до которого было 4-5 остановок, на которых практически никто не выходил и не садился, поэтому броуновское движение в автобусе замирало и наступало полудремное состояние.

Не успел автобус проехать и трех метров, как послышался громогласный голос тетки, естессссственно на весь автобус:

— Вася (Коля, Федя — не помню, да и не важно) — яйца не побей!!!

— Да не побью, не побью... не волнуйся...

На лицах, обращенных в сторону покачивающегося несмотря на зажатость со всех сторон Васи, появилась заинтересованная улыбка. Вася же от обращенного на него всеобщего внимания густо покраснел и пустил пару гневных взглядов и тихих матюков в сторону своей неугомонной половины.

Остановка № 1.

Дверь открылась: выходящих-ноль, входящих-ноль. Автобус продолжает неспешное движение. В тишине громогласное:

— Вася — яйца не побей!!!

—...???!!!... не побью я их!!!

Лицо Васи краснеет так, что наверное начинает обжигать окружающих. Пассажиры начинают хихикать, Вася — звереть, но тихо, дабы благоверная не заметила и не отмерила... дюлей.

На второй, третьей и прочих остановках картина повторяется, народ в открытую ржет и отпускает шуточки, Вася готов провалиться сквозь пол или на крайняк выпрыгнуть в окно.

Апогей наступает на первой остановке в микрорайоне, на которой как правило выходит половина автобуса: народ похохатывая над незадачливым Васей мирно покидает автобус, Вася стоит на последней ступеньке, покачиваясь и из последних сил прижимая авоську...

— Вася!!! Яйца... Яйца береги!!!

Секундное замешательство, взгляды обращены на разъяренное пьяное рыло (на лицо этот оскал уже не похож)...

ПОКАЧИВАЮЩИЙСЯ Вася поднимет над головой АВОСЬКУ...

—!!! ДА ПОШЛА ТЫ НА Х.. СО СВОИМИ ЯЙЦАМИ!!! — со всей дури швыряет авоську на землю...

Сказать, что народ от хохота попадал — не сказать НИ-ЧЕ-ГО!!!

Это был Васин ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС, и наверное последний час в его нелегкой жизни...

растения и устроила магазин. Дети должны были называть эти растения. Накануне славного события детишки вместе с учительницей старательно разучили названия всех растений, в числе коих было одно примечательное творение природы. ОНО было темно-зелёное, с широкими толстыми листьями... Но это так, мелочи. Самое главное было в имени ЕГО. Вышеописанное растение называлось Внимание! Барабанная дробь!.. АСПИДИСТРА!

Тем, кто уже начал хихикать, со всей ответственностью заявляю, вы Абсолютно правы. Первый же Петечка, которого учительница попросила назвать растение, невозмутимо выдал:

— [ман]дистра!

Ну естественно комиссия, присутствовавшая на уроке, сползла до линолеума, одноклассники милого мальчика Петечки пребывали едва ли в лучшем состоянии, бедная преподавательница стояла багровая, как свекла. Но молодец, справилась с собой и, дождавшить относительного спокойствия в аудитории, сдержанно так сказала:

— Петечка, неправильно, садись. Может ты, Анечка, назовёшь это растение?

Анечка поднялась и с истинно феминистской гордостью за превосходный и превосходящий по растительным параметрам женский интеллект заявила:

— Петечка назвал растение неправильно, он его обругал! На самом деле растение называется РАС[ман]дИСТРА!

О том, что было дальше история умалчивает. Да никто из нас и не смог бы дослушать. Когда Н. М. заканчивала историю, мы валялись на полу и диване, держась за животы, стонали от смеха и вытирали выступившие слёзы...

помчалась вперед. Известные люди, лица, фамилии... — все это кружило голову такой юной и восторженной особе, какой я тогда была. Так вот именно тогда и произошла эта замечательная история. В один из дней к нам на студию приехала известная певица Рут Маккартни — сестра своего не менее известного брата Пола Маккартни. Мы ждали ее с нетерпением, а точнее мы с нетерпением ждали заказа на производство ее клипа в России. И вот, в этот яркий солнечный день она впорхнула к нам, безостановочно лепеча что-то на своем языке, в сопровождении своего продюсера. Естественно, что мое начальство устроило горячий прием поющей диве, с последующей обзорной экскурсией по "Мосфильму", и все это должно было закончиться шикарным обедом в лучшем кафе киностудии, которое называлось (да, и до сих пор называется) "Кадр". Я в это время была брошена в офисе на растерзание входящих звонков и голубых экранов компьютеров.

За время их отсутствия я должна была успеть напечатать огромный договор. Я очень торопилась, путалась и от непрестанно звонящих телефонов постоянно сбивалась. В какой-то момент в приемную заглянули два молодых и очень известных режиссера (столь известных, что фамилии называть просто неприлично), они были партнерами и друзьями моего начальства. Ну вот, зашли они с одним из своих заказчиков, чтобы о чем-то проконсультироваться с начальством. Дернув дверь начальства и поняв, что их нет на месте, они обратились с вопросом ко мне:

— Где ребята?

Не отрываясь от компьютера, скоростно барабаня по клавишам, я, не задумываясь, ответила:

— Они с Рут.

После продолжительного и недоуменного молчания меня все-таки переспросили:

— Извини, мы, наверное, не поняли, что они делают?

— Они с Рут, — не поднимая на них глаз, ответила я.

После еще секунды молчания возник еще один вопрос ко мне:

— Извини, что мы тебя отвлекаем, но ты не могла бы нам ответить, где они это делают?

— В "Кадре", — зло ответила я надоедливым партнерам, не уловив иронии в их вопросе.

И только, когда вернулось мое начальство, которое рассказало мне, с какими глазами их друзья-режиссеры со своим заказчиком вошли в "Кадр", чтобы посмотреть, что они там делают, я поняла всю комичность ситуации.

E-mail: [email protected]