я не собиралась быть, пусть сами справляются, тем более у меня поступление в универ было на носу.

Мама родила мальчика и исполнила свои желания — стала вешать его на меня. Мотивировала тем, что она уже старая, в 41 год ей трудно успевать всё, а я молодая, энергичная, могу помочь. Я не против была иногда прогуляться с коляской по парку или посидеть с братом, когда мама с мужем идут в гости, но на меня стали вешать всё! Ежедневные прогулки, кормления, чтение книг вслух, купания. Мама в декрете, но ходила к косметологу, ведь у неё молодой муж, надо соответственно выглядеть! Ходила на маникюр, на фитнес и йогу, записалась на курсы повышения какого-то самосознания. Гости у них были едва ли не ежедневные. А если не гости, то они шли в кино, кафе, ресторан, театр. Деньги на няню были, но они не хотели, чтобы с братом сидел чужой человек, да и это дороже, чем родная дочь, сами говорили прямо так. Я, по их мнению, должна была делать это бесплатно, потому что они меня содержат!

Я училась на дневном, но пары у нас были часто дистанционно, и мама с мужем считали, что раз я сижу дома, то ничего не делаю и можно свалить на меня ребёнка. Когда я отказывалась, мне урезали до нуля карманные расходы, даже денег на проезд не давали. Запирали дома с братом. Мне некуда было обратиться, потому что бабушка полностью поддерживала маму, а мой родной отец забил на меня, алименты не платил, звонил Показать ещё раз в год на день рождения, и то не всегда.

Помогла мне моя однокурсница и лучшая подруга по совместительству. Ей родители подарили квартиру, и она позвала меня жить к себе. Я устроилась на подработку, чтобы были хоть какие-то деньги. Потихоньку жизнь наладилась, универ я окончила, нашла работу, взяла ипотеку. Всё это время у матери и отчима была на меня страшная обида, продолжается и до сих пор. Они считают, что я не участвовала в жизни семьи, что я неблагодарная, сбежала, хотя они для меня всегда и всё делали. Не понимают, почему я не хочу с ними общаться.

— Когда он освободится, я уже, может быть, сяду. Вас беспокоят из редакции газеты "Недостатки". Мне поручено написать статью о нашей калечащей медицине вообще и о вашей злополучной поликлинике в частности. Буду часа через полтора. Предупредите главного, чтобы он подготовил для интервью пару врачей и нескольких пациентов. Ну и что-нибудь такое, знаете, немного скандальное. Без этого никак. Читателю нужно промыть мозги. Пресса, знаете.

— Через полтора часа главный врач должен быть в министерстве.

— Очень хорошо. Это сгодится для заголовка: "Костоправ сбежал в Минздрав". Неплохо, а?

В обусловленное время корреспондент явился в поликлинику.

— Здрасте. Это я вам звонил. Ну, чем будем удивлять?

— Главный врач просил извиниться — ему не удалось выкроить для Вас время. Но Вы можете взять интервью у любого нашего сотрудника. Могу порекомендовать психиатра. Человек он необычный, приобретете массу впечатлений.

— Годится. И заголовок в тему: "Промывка мозгов". Неплохо, а?

Секретарь сопроводила корреспондента к кабинету с табличкой "Психиатр" и заглянула внутрь:

— Николай Петрович, к вам посетитель, — обратилась она к доктору, предложила репортёру войти и удалилась.

— Добрый день. Садитесь, — поздоровался эскулап, повернул в замке ключ и положил его к себе в карман.

— Не беспокойтесь, это для Вашей безопасности. Знаете, иногда врываются невменяемые больные, скандалят, телесные повреждения наносят. Ну-с, на что жалуетесь?

— Собственно, ни на что. Я...

— Да-да, понимаю. Все наши больные абсолютно здоровы. "Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума..." — так, кажется, у Пушкина? Уже состоите на диспансерном учёте?

— Доктор, Вас что, не предупредили?

— Так и запишем: "Пациент уходит от конкретных ответов, считает себя вменяемым, но полагает, будто о его действиях некто заранее предупреждает окружающих, что указывает на наличие у него мании преследования. Держится настороженно, несколько развязно".

— Да вы что, с ума сошли! Я член Союза журналистов!

"... заявляет, что врач сошёл с ума — (продолжал озвучивать свои записи доктор), — что является симптомом проекции собственной болезни на собеседника. Утверждает, будто состоит членом некой организации, которую именует "союзом".

— И давно это у Вас?

— Я занимаюсь журналистикой три года. Послушайте — меня к Вам прислали...

"Болеет три года, полагает, что его прислали, но недоговаривает откуда. Не исключено, что считает себя пришельцем из иных миров" — бубнил психиатр, водя ручкой по "истории болезни".

— С НЛО давно виделись? Голоса слышите постоянно или периодически?

— Это чёрт знает что! Приходишь в поликлинику здоровым, а уходишь больным! Я это так не оставлю!

— А, батенька! Зачем же здоровому в поликлинику? Сытый в столовую не пойдёт:

"Присутствуют также симптомы резонёрства и расщепления сознания с выраженной агрессивной окраской" — закончил врач.

— Выпустите меня из кабинета! — не на шутку испугался репортёр.

— Нет, голубчик. Один Вы отсюда не выйдете, — ответил его собеседник, набирая номер.

— Алло, скорая? Говорит доктор Зубов. Запишите вызов для психбригады. Да, для госпитализации пациента в больницу Павлова. Диагноз? Параноидный синдром эндогенно-процессуального генеза, выраженная мания величия и бред преследования. Да, опасен. Спасибо, жду.

— Доктор, я Вас очень прошу, отпустите. Я специализируюсь по медицинской тематике, хотите — устрою Вам бесплатную рекламу в газете? — взмолился корреспондент.

— Отпустить я Вас, милый, не могу. Клятву дал Гиппократу. Так что долг есть долг. А там, куда Вас сейчас заберут, я советую свою медицинскую специализацию не упоминать. Ну, подержат месячишку, подлечат и выпустят с Богом. А "специалистов в медицине" по инструкции не менее полугода обрабатывать полагается. Так сказать, до полной промывки мозгов. Так что Вы тут немного посидите, а я приму кофейка, — закончил доктор, и вышел в другую дверь.

Журналист тут же рванул к телефону.

К его удивлению, шнур к розетке присоединён не был.

Затем его взгляд упал на лежащую возле телефона записку:

Николай Петрович!

Тут прибудет какой-то нахальный репортёр — специалист по промывке мозгов. Промой-ка ему кое-что и постарайся объяснить, что такое учтивость.

Главный. врач: (подпись).

— Ну что ж, а теперь можете задавать свои вопросы, — произнёс входящий в кабинет врач.

сейчас говорят, взрывали мой неокрепший, воспитываемый в музыкальной школе на Моцарте с Гайдном мозг. До сих пор меня передергивает, когда вспоминаю все эти "малиновки" с "обручальными кольцами" — "вершины творчества" ВИА семидесятых. Раза три-четыре в неделю полуторалетний брат ревел по полночи, я не высыпался, отец пару раз ходил к ним на профилактическую беседу — без особого результата... Однажды родители были на работе, я делал уроки, соседи снова врубили свой музон, я с ненавистью смотрел на розетку, из которой особенно хорошо доносились звуки гадкой попсы, да вдобавок еще и засифонило табачным дымом... и тут до меня дошло! Вышел на лестничную клетку, вывинтил пробки, разобрал розетку - точно! Отверстие для розетки было выполнено в железобетонной стене сквозным в соседскую квартиру и от их электропроводки меня отделяла лишь халтурно выполненная заглушка из алебастра, раскрошившегося от времени...

Недельку спустя у соседей в квартире начало выбивать пробки, как только они врубали аппаратуру на всю мощь. Умеренное по громкости звучание такого эффекта не вызывало. То, что мелкий шкет в соседней квартире вывел провода от их розетки к себе в комнату и каждый раз, когда они делают музыку погромче, он закорачивает их проводку, тренируя, как собак Павлова, в голову им, слава богу, не пришло и, помучившись пару недель, с громкой музыкой они завязали. А я плюнул на Гайдна с Моцартом и записался в радиокружок.