В нашей семье есть небольшая особенность — дети через поколение рождаются с шестью пальцами на руке или ноге. Бабушка не стала исключением, у неё было по два мизинца на каждой руке. Она родилась в небольшом селе в 1941 году. Немцы в это время захватили деревню и велели вывести весь скот, кушать было совсем нечего. В одну ночь из села стали группами выводить людей в соседнюю деревню на допрос о партизанах, к которым селяне пытались увести последнюю корову. Прабабушку с моей бабушкой, ей было три месяца, уже отправили назад в свою деревню после допроса, как их подозвал к себе немец. Велел отдать ему младенца и уходить. Прабабушка жутко испугалась, но делать было нечего. Через сутки в хату к прабабушке постучался тот немец и отдал бабушку со словами: "Завтра вернёшь". Прабабушка плакала и в спешке разматывала пелёнки, оттуда вывалилось печенье и ещё какая-то еда. И самое главное — немец удалил бабушке лишний мизинец на одной руке. Наутро прабабушка пошла к тому немцу и отдала ему бабушку. Через сутки история повторилась: он отрезал ей мизинец на второй руке, положил еду в пелёнки и вернул прабабушке. На прощание сказал: "Иначе ведьмой дразнить будут, нехорошо это".

Меня бесят люди, которые не берут трубки, не отвечают на сообщения; люди, которые, можно считать, исчезают молча, а потом они как ни в чём не бывало объявляются! И главное — такие добродушные, и им обязательно что-то надо. Бесит!

Живу недалеко от кладбища. Как обычно вечером сидели на лавочке возле дома. Я что-то активно рассказываю своему другу, как вдруг со стороны кладбища начинается жуткий треск веток. Я испуганно смотрю на друга, а он как крикнет: "По могилам, [м]лять!" — и треск сразу же прекращается. В мистику не верю, но теперь шутим, что друг остановил зомби-апокалипсис.

Работаю продавцом в продуктовом магазине. Ещё ни разу не встретила хамское отношение от молодёжи. В топе у меня женщины после 50, бабки и мужики за 30. Не все, но чаще всего именно от них исходит желчь, грубость и хамство. А молодые — нет — всегда весёлые, вежливые, улыбаются. Не за[дол]бались, наверное, ещё по жизни.