Трижды бросили — дважды поймали

Слово качать, согласно толковому словарю означает: подкидывать кого нибудь гурьбой, толпой на руках в знак уважения (на вечеринке, товарищеском торжестве).

Помните, классик писал: "…Качать любимого товарища. Ну, приступай, бери его!.. "И все начинали качать юбиляра, друга любезного, припевая известную песню: "Мы тебя любим сердечно".

С приходом к власти большевиков, "качать товарища" стал всеобщим развлечением. Скажем, на митинге выступает оратор: председатель бедкома, домкома, "любимый вождь" Л. Троцкий, а восторженная толпа в экстазе ревёт: "качать товарища! "И, хватали оратора, да так подбрасывали вверх, что у того кепка летела в одну сторону, калошы — в другую. Потом долго искали. Нет, не оратора, а кепку, калошы или другой какой-нибудь предмет одежды.

Позднее такой чести удостаивались военные, шахтеры, нефтяники, летчики, полярники, представители других героических профессий. Но, со временем, партийных вождей качать перестали. Ибо до них дотрагиваться было запрещено. За такие вольности, фамильярность, несознательных граждан могли отправить к белым медведям, а могли и к стенке поставить…

Весёлая забава "качать товарища" дожила до пресловутого застойного периода и приказала долго жить. Почему? Да потому, что "качать товарища", по сути, превратилась в инструмент интриг – к сведении счетов друг с другом и обрела дурную славу…

В начале семидесятых прошлого века, в одном военно-учебном заведении Минобороны СССР, произошел дикий случай. Фабула этой реальной истории такова:

…Жил-был начальник курса, подполковник — самодур и держиморда. Если из его фамилии убрать одну букву, то получиться его прозвище — "Подлянко". Да, он был настоящим сатрапом! Армейский "дуб" и карьерист "Подлянко" открыто лебезил перед командованием и даже не жестко, а жестоко давил на своих подчиненных, на военных – слушателей, а те отвечали ему той же звонкой монетой – ненавистью. У "Подлянко" была заветная мечта, спал и видел себя генералом. Если бы он своего достиг, тогда изречение великого хирурга Н. И. Пирогова было бы, в самую точку: "Нет в мире больших сволочей, чем генералы из врачей".

Но, "Подлянко", как говорят в армии: "Проехался рылом мимо взлётной полосы".

С ним приключилось такое, что он не попал, а вляпался в историю:

По завершении церемонии вручении дипломов на выпускном вечере, несколько десяток свежеиспеченных лейтенантов подлетели к бывшему начальнику курса, с криками "качать товарища "Подлянко! ", схватили его и стали подбрасывать вверх. Звучит дружная команда "раз! ", и "Подлянко" полетел в воздух, и с него слетела фуражка. Под команду "два! ", когда он руками воздух хватал, из его кармана выпала здоровенная связка ключей. А когда прозвучала "три! ", лейтенанты подбросили его с нездешней силой вверх и …разбежались.

Не в меру упитанный "Подлянко" с высоты птичьего полета звезданулся об асфальт и хрюкнул! Как говориться: "сам вдребезги, а калошам хоть бы хны! "В том смысле, что он целый месяц пролежал в госпитале. А лейтенанты – охламоны, виновники сей "забавы", имея в карманах билеты, удостоверения и диплом, прямо с плаца рванули, кто в аэропорт, а кто на вокзал, где в камерах хранения заблаговременно очутились их чемоданы…

Непостижимо – но факт: информация об инциденте, усилиями "доброжелателей" была доведена, как говорили в "приснопамятные" времена, "руководителям партии и правительства". По свидетельству очевидцев этот курьез несказанно развеселил многих на Старой площади. М. Суслов не разделял весёлый настрой товарищей и увещевал, дескать, необходимо провести следствие и строго наказать лейтенантов. Л. И. Брежнев утирая слезу, неожиданно его спросил: "Михал Андреич, а тебя никогда не качали? "А тот растерялся. В Политбюро наступила гробовая тишина. И вдруг, все присутствующие словно по команде стали хохотать еще сильнее…

По высочайшему велению, было принято мудрое решение: лейтенантов – оболтусов не наказывать, во всем виноват дурак — "Подлянко" который допустил их к своему телу, но сжалились над ним и ему было дозволено дослужиться до… пенсии. А самое главное: отныне подкидывать должностных лиц в воздух – "качать товарища! " было запрещено.

Благодаря курьезу с "Подлянко" появилось поговорка: "ТРИЖДЫ БРОСИЛИ – ДВАЖДЫ ПОЙМАЛИ" или "БРОСИЛИ ТРИЖДЫ, А ПОЙМАЛИ ДВАЖДЫ"

Эту историю я услышал от моего друга.

Итак, однажды, в начале 80-х, одна женщина решила себе на кухне кафельную плитку поклеить. Однако то ли поверхность была неподходящая, то ли плитка, но клеиться все это никак не хотело и ни на какой клей не садилось. Когда об этой проблеме прослышал один из знакомых женщины, он согласился ей помочь, и однажды принес ей со своего завода ведерко некой субстанции, на которую, как он заверял, "все прекрасно сядет". Знакомый не соврал. Плитка действительно отлично приклеилась как литая.

Однако ближе к нашим дням родственники, вероятно потомки той женщины, решили провести ремонт и плитку переклеить. Тут внезапно оказалось, что плитка образовала единое целое со стеной и молотком получается только что отколупнуть её верхний слой. Естественно, все удивились и решили навести справки, что зе это за магическое вещество с завода. Оказалось! что это был сверхсекретный клей, который применяется для приклеивания обшивки на лопасти боевых вертолетов. И стоит он сейчас где-то 3000 $ за 100 грамм.

А на плитку ушло целое ведерко...

Один мой знакомый, военный вертолетчик, рассказал такую историю, случившуюся с ним где-то в бывшей Югославии, где он был в составе грузинских миротворцев: Выходит он как-то с территории базы, закуривает, и тут к нему подходит огромных размеров [мав]р и по-английски просит сигарету. Приятель, у которого валюты было негусто, на ломаном английском отвечает, что курева не имеет, и добавляет по-грузински (как бы про себя):

— Вот еще, стану я на всяких [ч]удаков пятидолларовое Мальборо переводить!

На что гордый сын Африки оборачивается и выдает ему на чистейшем грузинском языке:

— Ты кого материшь, козел?! Сам ты [ч]удак, я пять лет в Тбилисском Политехе учился!

Немая сцена...

Служил в стройбате. 11 апреля 1973 года приказ на дембель. Дело было в Липецке, отмечать приказ под кустиками холодно. Напросился дежурным по кухне. После отбоя подтянулись ребята — отмечаем.

Вдруг шаги, друзья спрятались в подсобке, (а вдруг кто-то из офицеров), а я встречаю здоровенного гражданского мужика и спрашиваю, кто он и что

Дед рассказывал.

Вошли они в немецкий город. Пустой — никого нет. Был у него механик-водитель. Всю войну прошёл — ни одного ранения. Остановились на ночлег. Утром шум, крики. Пожар. Механик-водитель заснул. То ли сам костер развел, то ли загорелось что. В общем первые этажи дома уже горят, а он на крыше сидит и кричит. Спуститься никак уже нельзя. А пожар все разгорается. Чего делать — непонятно. Дома высокие — четыре этажа. Дед приказал взять полуторку, завалить ее всю перинами, какие найдут. Пока собрали — уже третий этаж загорелся. К дому подогнали.

Говорят водиле: "Прыгай!". А тот боится — сверху то машины вообще не видно. Сидит, за трубу печную держится. Орёт. "Всё, помираю, прощайте братцы". Ну как крыша задымилась — решился. Разбежался — прыгнул. Упал — всё нормально, ничего себе не сломал. Зато сверху черепица прилетела — и прямо его по кумполу. Контузия. Госпиталь.

Самое интересное. Как на фронт уходил — матушка ему нагадала. "Голову береги. Через неё тебе ранение, али совсем плохо будет. Сильно тебя, непутевого, по ней стукнет". Так он шлемофон месяцами не снимал, иногда даже в бане. Голову не мыл. А тут первый раз на подушке и перинке снял.

Расслабился. Вот и не верь после этого гаданиям.