на две команды по гендерным признакам и пустили все на самотек, решив, что советские пятиклассники и пионеры после такого разделения ничего особенно плохого придумать не смогут.

Подготовка шла в условиях такой конспирации, что даже такой старый и опытный конспиратор, как дедушка Ленин, лежа в своем мавзолее, тихо завидовал изворотливости младших товарищей. В школе мальчики изо всех сил подслушивали девочек, а девочки подсматривали за мальчиками во все замочные скважины. Но до самого последнего момента никто, никто из посторонних так и не узнал, что будет происходить на сцене актового зала.

Из-за неуемности фантазии и скудности бюджета КВН зачем-то получился костюмированным, хотя и на основе школьной формы по бедности.

Девицы изображали вполне себе политически правильный партизанский отряд, типа "голова повязана, кровь на рукаве и след, разумеется, кровавый стелется по сырой траве".

А мы, стырив из родных домов относительно белые простыни, оделись аполитичными привидениями. И не спрашивайте почему, я и под пытками не расскажу про самое лучшее привидение с мотором из книги неизвестной мне шведской писательницы про Пеппи Длинный чулок. Не знаю потому что.

Простенький такой костюмчик: пара дырок для глаз и несколько стежков белыми нитками и неумелыми руками. Если кому надо я и сейчас могу изготовить из простыней заказчиков, обращайтесь.

В актовом зале чинно расселись приглашенные учителя с родителями. И был выход.

Дамы, конечно, вперед. Под хриплую пластинку с песней о Щорсе. Сильно израненный партизанский отряд из тонконогих девиц в коричневых мини-платьях с белыми фартучками шествовал по проходу.

В шеренгу по два. У каждой одна рука на перевязи, все в пилотках со звездочками и игрушечными автоматами "Огонек". Двое девчонок, возглавлявшие этот отряд инвалидок, были в папахах с красной полосой, а кроме рук были ранены в голову, что обозначалось повязкой типа "шапка летчика" с пейсами из бинтов.

Революционные партизаны промаршировали и выстроились на сцене. Приглашенные, проявив нечеловеческий стоицизм и понимание момента, хихикнули всего два раза (сдавленно) и зааплодировали.

Приведения выходили по-другому. Они ж вообще в натуре не ходячие, а летающие, потому что у них ног не должно быть. Если птице отрезать ноги… Нет, это из другой, более поздней оперы. А тогда ног никто не отрезал, привидения летели бегом и старательно гремели по паркету стыренными на подшефной коровьей ферме цепями от коров. Несколько привидений были покрыты редковатыми мелкими цветочками голубеньких и розовых оттенков – советская промышленность улучшала дизайн постельного белья.

Одно такое не совсем безногое привидение с цепью споткнулось, наступило на край своего савана с цветочками и с диким грохотом легло плашмя на пол, чем явственно опровергло свою нематериальную сущность. Зал сочувственно замер, ожидая продолжения действия. Однако падшее привидение застеснялось и решило слинять за перегородку в столовую, где думало отсидеться и запить позор компотом. Его там не ждали.

Поварих о таком явлении как КВН с привидениями никто не предупреждал, капиталистических мультиков про доброго Каспера им не показывал, поэтому они восприняли саван с цепями как реальную угрозу котлетам. Угрозу хоть и мелкую, но настоящую. Повизгивая и матерясь столовские экзорцистки вооружились крестным знаменем, половником и швабрами изгнали несчастного призрака вон из столовой, то есть обратно.

Оглушенное падением, ушибленное еще и половником привидение обреченно брело по проходу на сцену и было похоже на призрака самого израненного партизана из другой команды. Тут уж даже директор школы не выдержал, забулькал, покраснел и убежал, якобы успокоить работниц общепита.

А самая толстая и добрая повариха, теть Маша, стояла с поварешкой в дверях актового зала, рассматривала израненных партизан и "психических в простынях" на сцене и причитала: "Ишь сколько детишек поуродовали, сволочи. В тюрьму сажать надо за такое. В тюрьму".

А потом все-таки был КВН с веселыми вопросами и находчивыми ответами. Но я его плохо помню. Удары поварешкой по голове памяти не добавляют. Хотя и оправдывают написание всяческой ерунды.

вышла драматической. Потом что-то драматическое приключилось на финансовом рынке. Заладили как попугаи.

Выйдя наконец наружу, мы узрели нечто реально драматическое для нас лично — двор окончательно завалило и замело снегом. Он падает уж четвертый день, так что дворник давно махнул на него рукой. Ну или лопатой. Забился где-нибудь в каморку и с тоской вспоминает жаркое каракумское солнце.

Пробираясь через сугробы, мы стали гадать, что подвигло журналистов вставить один и тот же штамп в один и тот же выпуск по столь разнообразным поводам.

— Наверно, в курилке один ляпнул, у остальных в подкорке отложилось. А общий редактор выпуска застрял в заносах, посмотреть не успел.

— Всё проще — они с англоязычных лент наспех читают, что там случилось в мире за ночь по московскому времени. А в английском это драматикалли — что-то вроде привычной икоты, его ставят на автомате.

— Но на великом и могучем своих штампов полно! Вот хоть в первоапрельском выпуске могли бы покреативить — начинает допустим диктор, что результаты выборов где-нибудь в Гондурасе произвели эффект разорвавшейся бомбы. Потом дружеский футбольный матч Дальнегорск-Дальнереченск произвел его же. Потом скачок акций на рынке памперсов...

— Нет, так слишком монотонно. В самом конце ведущий должен страшно округлить глаза и сказать: "новый телефонный разговор президентов США и России произвел... сами знаете что! "А потом подмигнуть. Вот вся страна бы и развеселилась с утра!

Скрипел свежий снег под ногами, мы шли рука об руку, и вдруг безотчетное счастье овладело мною. Оба живы-здоровы, любим друг друга, планов на день уйма и снежные пампушки торчат повсюду — красотища! А главную утреннюю новость для нас я просто проспал, легко мог сделать ее сам. Вот вместо того чтобы махать гантелями и вонять потом у себя дома, слушая выпуск, встал бы чуть раньше со снежной лопатой, раскидал бы шутя метров 30 прохода. Вполне бы успел вернуться, принять душ и переодеться. И шагал бы сейчас рядом с восхищенной женой по чистой дорожке, а не карабкался бы по сугробам, издеваясь над телеведущими.

У меня было прекрасное настроение, потому что я глянул прогноз на неделю. Снег будет идти до субботы! Я смогу это сделать хоть завтра! Остается придумать, что написать и нарисовать на сугробах по бокам, или слепить из них. Наша жизнь прекрасна своими планами, а не чужими вестями.

здания: огромный вентилятор (размером со здание), большой воздушный шар и комната набитая швабрами. Почесав голову, ты разбираешь этот хлам и доделываешь лабораторию. Сдаешь объект ученым, но через 5 минут они выбегают с криком: "УТЕЧКА ЯДОВИТОГО ГАЗА!".

— Как так–то, [м]лять! Должно же работать! — в отчаянии кричишь ты и звонишь прошлому прорабу:

— Вася, у нас ядовитый газ потёк! В чем проблема?

— Не знаю, должно было все работать. Что–то в проекте менял?

— Немного, швабры вынес...

— Швабры потолок держали!

— Что? Что, [м]лять, извините?

— Говорю, швабры потолок держали. Над ними цистерны с газом были. Очень тяжелые, пришлось в комнату снизу швабры напихать.

— Ты хотя бы записку на двери повесил бы, что швабры для держания потолка! У нас тут ядовитый газ течет! Что нам делать?

— Включай вентилятор. Он сдует газ с острова.

— Я его, [м]лять, демонтировал сразу же!

— Зачем?

— Зачем ты построил 120 тонный вентилятор? Ты не мог положить ящик [м]лядских ПРОТИВОГАЗОВ?

— Ящик противогазов искать нужно, а вентилятор у меня с прошлого заказа оставался.

— Вася, я убрал твой вентилятор! Мы тут задыхаемся!

— Херли вы тогда там делаете? Садитесь на воздушный шар и [вали]те!

что на эти деньги я смогу купить билет хотя бы в общий вагон самолета. Когда я прибыл в аэропорт, то увидел, что в Москву в ближайшие двенадцать часов летит только один самолет без опознавательных знаков во Внуково, то есть рейс был явно заказной. Понюхав ситуацию, я выяснил, что летит "какая-то футбольная команда". Пришлось дожидаться регистрации на рейс, чтобы понять кто это. За полтора часа до вылета к аэропорту подъехало два автобуса с гордой надписью "Локомотив" на бортах. Из автобуса вывалилась половина сборной России по футболу:

Сычев, Измайлов, еще фиг знает кто, я не очень увлекаюсь футболом.

Возглавлял сие шествие дядька по фамилии Бышовец. К слову, в лицо я его не знал, что и сыграло потом со мной злую шутку. Когда я отошел от первого ох[рен]евания, я набрался смелости и спросил, кто тут главный. Мне показали на мужика в темном джемпере и сказали, что это и есть тренер.

Вариантов не оставалось, кроме как идти к нему на поклон. Когда я поинтересовался, можно ли долететь с ними, он ох[рен]ел настолько, что только и спросил, что я за хрен с горы. Я честно ответил, что проехал стопом 2500 километров из Египта. Он, повернувшись к кому-то из игроков, спросил:

— Ну, что, возьмем придурка?

Мне выписали билет, денег не взяли, потом регистрация, дьюти фри, где я попросил у Сычева оставить мне автограф на билете и посадка в самолет. Вроде все устаканилось, в самолете я сел в хвост, дабы не светиться, самолет уже поехал на разгон, но тут раздался вопль некоего мужика в спортивной форме, как я по своему скудоумию понял, это был менеджер команды. Ему никто не сообщил, что на самолете легально летит заяц.

Он подлетел ко мне и заорал:

— Ты кто?

— Да мне тут вот разрешили лететь...

— Кто разрешил???

— Да вот, мужик в темном джемпере...

— Какой, нах[рен], мужик??? Остановите самолет, кто это, может у него в багаже бомба!!!

Я перепугался, погранконтроль пройден, сейчас нах[рен] выкинут на взлетную полосу, и хрен знает, что делать.

Он орал:

— Давай, показывай, кто тебя пустил...

А я, ведь, в лицо Бышовца не помню, ну разрешил и все. Пошли его искать.

Нашли в бизнес-классе. Он, читая газету, спокойно сказал:

— Я разрешил.

Тот сразу утих, меня запихнули еще дальше в хвост, что бы не отсвечивал, и мы полетели.

Уже на подлете к Москве, я попросил вратаря команды, сидевшего рядом, собрать автографы Сычева и Измайлова для жены, которая за них болела на чемпионате то ли мира, то ли Европы. Прилетев в Москву, я уже в аэропорту подошел к Бышовцу, извинился за конфуз и попросил его автограф. Так и хранится у меня заламинированная бумажка со всеми этими подписями.