Москва. Жаркий июль 2001 года. Городская больница, кардиореанимация.

Большая светлая палата, в ней 5-6 коек, на них лежат больные. У окна сидит дежурный врач, пьет чай и смотрит в окно. И вдруг слышит с одного из прикроватных мониторов (прибор такой, автоматически снимает ЭКГ и некоторые другие параметры жизнедеятельности и умеет сигналить о значимых отклонениях) писк alarm`а — "предупреждателя". Подходит и видит: на мониторе — фибрилляция желудочков (кто не знает — это клиническая смерть). Hу, тут врач берет и со всего размаха уе#ывает больному кулаком по грудной клетке (советую, кстати, всем запомнить -это самая первая помощь в таких случаях, всякие дефибрилляции электродами, как в "Скорой помощи" — потом). Hа мониторе — синусовый (нормальный) ритм. Врач, весьма довольный, уходит опять к окну и пьет чай дальше. Через 15 минут — снова с того же монитора писк alarm`а.

Врач подходит — картина та же. Hу, он занес руку для удара — и тихо о#уевает, так как слышит, как больной ему говорит: "Доктор, не убивайте...".

Выяснилось, что и-за жары и обильного потения, с груди отклеился электрод монитора и дал соответствующую картину на ЭКГ, а при первом ударе приклеился назад — но не настолько прочно. Чувства врача, думаю, понятны — когда с тобой говорит кто-нибудь, находящийся в состоянии клинической смерти, ощущения необычные. А теперь представьте чувства больного в постинфарктном состоянии, лежащего тихо-спокойно себе на койке, к которому ни с того ни с сего подходит врач и уе#ывает кулаком по груди, да еще и собирается сделать это снова через несколько минут...

Захожу утром в больницу, там рамка металлоискателя, прохожу сквозь неё, а она запищала.

Я думал, она вообще не работает.

Бабушка-вахтёрша укоризненным голосом: "Это потому, что на вас бахил нету! "

В районной больнице у моей знакомой обнаружили опухоль, и послали в городскую больницу, а в городской больнице обнаружили, что у опухоли есть еще ручки и ножки...

Лежала я в 1973 году в одном из районных роддомов Курганской области. Главврач был мужчина лет тридцати. Но из тех, для которых кроме пациентов никого и ничего не существует. По общему признанию обитательниц учреждения — большой профессионал своего дела.

И вот объявили, что приезжает комиссия. И будут в ней товарищи аж из Министерства здравоохранения.

Рассказал опять же муж, далее — с его слов.

"Лежу я как-то в госпитале, а по соседству со мной парень лежит, койки через тумбочку. В палате помимо нас одни старперы, вот мы и разболтались с ним по душам, о том, о сем. А у него шрам на носу, неаккуратный такой. Я спрашиваю – откуда да почему. Да это, говорит, жена моя изобразила. Она у меня из-за размера груди сильно нервничает. Очень сильно. Я говорю – она же приходила к тебе в палату, нормальная у нее грудь! Вата там, она с ватой ходит, отвечает. И рассказал.

"Поскольку груди у жены практически нет, всякие разговоры, телепрограммы с грудастыми тетками и просто косые взгляды на улице категорически запрещены. Уговоры и клятвы о том, что ее грудь ему очень нравится, заканчиваются обычно истериками и битьем посуды. И вот как-то прихожу я домой поздно, с дружеской попойки, жена уже спит. Голенькая вся такая, лежит сопит себе. Я плюхаюсь рядышком ничком, начинаю гладить. Она замурлыкала, а я да и скажи – как же я люблю твою грудь! Оказалось, спала она на животе…