Второй шанс Бенджамина Спока

В начале 1998 года жена знаменитого педиатра Бенджамина Спока Мэри Морган обратилась через газету Times с призывом к нации: "Помогите оплатить лечение доктора Спока! Он заботился о ваших детях всю жизнь! "

Состояние здоровья Спока внушало врачам опасения, а сумма в медицинских счетах переваливала за 16 тысяч долларов в месяц.

Мэри надеялась, что ее призыв будет услышан: ведь популярность врача-педиатра Спока, согласно опросам, превышала популярность американского президента.

Но репортеры тут же набросились на Мэри: "Скажите, а почему вы не обратились с этой просьбой к сыновьям доктора? "

Мэри потупила глаза. Разумеется, она обращалась неоднократно. Но честно говоря, ей совершенно не хотелось озвучивать то, что ей ответили. И старший сын мужа Майкл, сотрудник Чикагского университета, и младший Джон, владелец строительной компании в Лос-Анджелесе, заявили, что не готовы финансировать лечение отца — пусть о нем позаботится государство.

Сыновья посоветовали Мэри отдать Спока в дом престарелых. Она горько усмехнулась: доктор посвятил жизнь тому, чтобы научить родителей понимать своих детей и обращаться с ними, а на самом деле нужно было учить взрослых американцев заботиться о пожилых родителях.

80% американцев считают совершенно нормальным выкинуть из своей жизни несчастных стариков в дома престарелых: ведь там профессиональный уход и все такое. Нет, Мэри никогда не отдаст своего Бена в подобный пансионат.

... Когда в 1976 году 34-летняя мисс Морган вышла замуж за 73-летнего Спока, коллеги по институту детской психиатрии, где работала Мэри, были потрясены. Всем было понятно, что это брак по расчету. Разведенная молодая женщина с ребенком облапошила доверчивого немолодого известного доктора, позарившись на его деньги и имя.

Заочно Мэри познакомилась с доктором Споком когда родила дочь Вирджинию. Мэри буквально выучила советы врача наизусть. И вот спустя несколько лет они встретились в Сан-Франциско. Мэри организовала лекцию Спока в институте детской психиатрии. В ее обязанности входила встреча Бенджамина в аэропорту.

Мэри, чей рост едва дотягивал до метра пятидесяти, выбрала туфли на самом высоком каблуке. Из-за невысокого роста она часто носила обувь на каблуках, даже приноровилась бегать в ней как в спортивных тапочках, что на работе ее прозвали "малышка-акробатка". В аэропорту она стояла с табличкой "Доктор Спок" в толпе встречающих.

До этого Мэри несколько раз видела его по телевизору, но все равно удивилась: двухметровый гигант, подтянутый, весьма интересный и моложавый подошел и скромно представился: "Я доктор Спок".

Внимательные добрые глаза смерили невысокую фигурку Мэри и ее двенадцатисантиметровые каблуки: "А вы точно не упадете? "

Он бережно взял ее за локоть, словно поддерживая: "Давайте знакомиться. Как вас величать? "Мэри почему-то растерялась и выпалила: "Малышка-акробатка... "

Он засмеялся безудержным ребяческим смехом и сразу стал похож на озорного мальчишку: "Это замечательно, что в вас еще жив ребенок! Я, как врач, вам это говорю".

Когда настало время лекции, доктор Спок преобразился: корректный, строгий, сдержанный и безупречный. Сидя в первом ряду, Мэри иногда ловила его внимательный взгляд на своем лице. В один момент ей показалось, что он даже подмигнул ей. В голове мелькнула шальная мысль: а что если... Нет, она даже думать себе запретила об этом.

Когда наступил день его последней лекции Мэри пришла с букетом и большим пакетом, в котором был подарок для доктора Спока. Будучи человеком благодарным и воспитанным, она очень хотела подарить доктору шутливый презент, но переживала: вдруг ее подарок обидит его?

Немного нервничая, она затолкала подарок под свое кресло в лекционном зале. Успокаивала ее мысль, что это их последняя встреча. Она просто отдаст подарок и они никогда больше не увидят друг друга. Завтра он уедет из Сан-Франциско, а потом и не вспомнит ее. Мало ли малохольных он видел за свою жизнь?

После лекции Мэри вручила Споку букет алых роз и поблагодарила его за интересные лекции, а потом тихонько сказала: "У меня для вас есть подарок. Только пожалуйста не сердитесь на меня! "

Бенджамин смутился, достал из пакета большую коробку и надорвал оберточную бумагу. "Это для меня? Вот это сюрприз! " - только и сказал доктор. В коробке находилась игрушечная железная дорога, с поездами, вагончиками, станциями, рельсами, семафорами, дежурными...

Изображение использовано в иллюстративных целях, из открытых источников

В тот же вечер, галантно пригласив Мэри в ресторан на ужин, доктор Спок спросил: "Но как вы догадались? Вы умеете читать мысли? "

Оказалось, что он в детстве мечтал именно о такой железной дороге. Но к сожалению, его мечте не суждено было сбыться. Старший из шести детей, Бен твердо усвоил: подарки должны быть полезными.

Отец Бена, мистер Бенджамин Спок, был юристом, работавшим в управлении железных дорог, а мать Милдред — домохозяйкой. К праздникам дети получали пижамы, варежки и ботинки. Игрушек в доме не водилось: их в многодетной семье считали непозволительной роскошью. Девятилетний Бен для младшего брата выпиливал из дерева лодочки, машинки, человечков и они увлеченно играли (пока мать не видела).

Отец пропадал на работе, Милдред воспитывала детей одна. Она старалась применять для воспитания своей ватаги руководство доктора Лютера Эмметта Холта. Холт утверждал: "Детям необходимы полноценный ночной отдых и много свежего воздуха".

Здравая мысль была доведена Милдред до абсурда: отбой в 18:45, сон на неотапливаемой веранде круглый год, при том, что в штате Коннектикут температура зимой до минус десяти градусов!

На маленькой кухне Милдред составила и вывесила список продуктов которые были полезны (молоко, яйца, овсянка, печеные овощи и фрукты) и которые запрещены сладости, выпечка, мясо).

На каждом шагу Бен, ставший нянькой для младших братьев и сестер, натыкался на запреты: занятия спортом вредны для суставов, танцы способствуют раннему возникновению интересов к противоположному полу, в гости к друзьям — нельзя. За малейшую провинность Милдред наказывала подзатыльником или ремнем. При этом мать была фанатичной пуританкой и требовала от детей полного подчинения.

На младших курсах медицинского колледжа Йельского университета сам ректор не один час уговаривал миссис Спок разрешить Бену войти в университетскую команду по гребле. Высокий, крепкий, спортивный Бен мог добиться немалых успехов и Милдред, скрепя сердце, дала разрешение.

Когда Бен, в составе команды гребцов в Париже на Олимпийских играх 1924 года, завоевал "золото", мать презрительно хмыкнула: "Подумаешь, медаль! " и больше никогда об этом не сказала ни слова.

Бен настолько привык чувствовать себя ничтожеством, что влюбился в первую попавшуюся на его пути девушку, проявившую к нему интерес. Симпатичная темноволосая Джейн Чейни, дочь адвоката, благосклонно слушала как Бен рассказывал о соревнованиях, о том что синяя гладь моря сливается с горизонтом, о том как важна работа и понимание в команде. Джейн уважительно посмотрела на бицепсы симпатичного парня: "Ничего себе, вот это мускулатура! "

Милдред восприняла пассию сына в штыки. Но не на ту напала. Заносчивая и своевольная Джейн в упрямстве могла соперничать с будущей свекровью. В 1927 году Бен и Джейн поженились к неудовольствию Милдред.

"Женись — это не самое худшее в жизни, некоторые вообще попадают на электрический стул! " — прокомментировала мать.

В начале тридцатых Бен открыл свою первую частную практику в Нью-Йорке. Трудные это были времена: разгар Великой депрессии, миллионы безработных, рухнувшие на сорок процентов зарплаты, искусственно взвинченные цены. У доктора Спока пациентов было хоть отбавляй.

В его приемной толпилось всегда по пятнадцать человек, когда у коллег — по два-три человека. Весь секрет был в том, что Бен брал на десять долларов за прием, как коллеги, а семь. Джейн злилась: "К чему эта благотворительность?! "

Содержать семью было непросто: с семи утра до обеда Бен был на приеме, а до девяти вечера мотался по вызовам. Приходя домой он еще успевал отвечать на звонки до полуночи: что делать если малыш чихнул, срыгнул и т. д.

Вскоре родился их первенец. Но, к сожалению, роды у Джейн начались преждевременно, и ребенок прожил лишь сутки. Радости молодых родителей не было предела, когда в 1932 году появился Майкл.

Подруги завидовали Джейн: "Тебе повезло. Твой муж — педиатр! "Но видимо, нет пророка в своем отечестве. Джейн воспитывала Майкла по собственной методике и Бену это напомнило кошмар его детства.

Майкл был отселен в детскую и заходился плачем, Бен бросался к ребенку, а Джейн перегораживала вход в комнату со словами: "Его нельзя баловать! "

В своей знаменитой книге "Ребенок и уход за ним" Спок напишет: "Матери иногда способны на поразительную жестокость по отношению к собственному ребенку".

В жене Бен узнавал собственную мать: самодурство, упрямство и раздражительность. Если у малыша болел живот, Бен рекомендовал ему рисовый отвар, а вечером Джейн гордо докладывала, что поила ребенка морковным соком, что по ее мнению, было " гораздо полезнее".

Если он не велел кутать малыша, то Джейн все делала в точности до наоборот: надевала на него сто одежек. Если Майл простужался, то виноват был в этом Бен.

Бен счел за лучшее не вмешиваться в воспитание сына. Помимо практики он начал преподавать. К концу первого класса школы выяснилось, что Майкл необучаем: он не мог понять, чем отличаются буквы "п" и "б", "д" и "т"... В сотый раз тщетно объясняя разницу между буквами, доктор Спок обратился к детскому психиатру. Тот вынес вердикт: "У мальчика дислексия и он должен учиться в специальном учебном заведении... "

Бен перевел ребенка в особенную школу и тщательно скрывал этот факт от коллег. Через пару лет дислексия Майкла почти исчезла, но характер стал злым и колючим. Отчуждение между Майклом и родителями росло.

Когда издатель Дональд Геддес, отец маленького пациента Бена, предложил Споку написать книжку для родителей, тот растерялся: "Я не писатель! " ональд подбодрил его: "Я не требую от тебя ничего сверхъестественного! Напиши просто практические советы. Издадим небольшим тиражом... "

Геддес планировал издать книгу максимум в десять тысяч экземпляров, а продал семьсот пятьдесят. Книгу немедленно перевели на тридцать языков. Послевоенное поколение родителей, уставшее от ограничений и жестких правил, приняло книгу доктора Спока как новую Библию, а критики назвали ее "бестселлером всех времен и народов".

До этого педиатры рекомендовали туго пеленать детей и кормить строго по часам. Доктор Спок писал: "Доверяйте себе и ребенку. Кормите его тогда, когда он просит. Берите его на руки, когда он плачет. Дайте ему свободу, уважайте его личность! "

В тот год, когда вышла книга, у Бена родился второй сын — Джон. Но увы, отношения с Джоном тоже не сложились. Джейн, как и в случае с Майклом, отстранила его от воспитания: "Поучайте чужих детей, а я знаю, что лучше для ребенка".

Спока печатали популярные журналы, приглашали на телевидение. Доктор Спок тратил большие суммы на благотворительность. Однажды во время прямого эфира в студию ворвался человек: "Младший сын Спока покончил с собой! "

К счастью, сообщение было ложным. У семнадцатилетнего Джона были проблемы с наркотиками и его откачали. После выписки из больницы Джон заявил, что не будет жить с родителями: "Вы мне осточертели! "

Возраст был тому виной или характер? Вечно отсутствующий молчаливый отец и крикливая, раздраженная мать ему не казались авторитетом. Джон ушел из дома, а Джейн пристрастилась к выпивке. Грузная и располневшая, она с утра до вечера готова была пилить Бена. Несколько раз доктор Спок отправлял ее лечиться в лучшие клиники, но напрасно.

Алкоголизм и депрессия Джейн прогрессировали. Семейная жизнь рушилась. Супруги приняли решение расстаться в 1975 году. После развода Джейн утверждала, что это она надиктовала доктору Споку его гениальные мысли для книги. Он оставил Джейн квартиру в Нью-Йорке, помогал деньгами. Сиделки ей были теперь куда нужнее мужа.

... И вот теперь, сидя в ресторане с молодой женщиной по имени Мэри Морган, доктор Спок, вдруг спросил ее: "Вы, конечно, замужем? "

Мэри задумчиво посмотрела в окно: "Одна. А вы, конечно... " — "Нет, я разведен".

Они прожили с Мэри двадцать пять лет в любви и согласии. Из них двадцать два года они провели... на яхте. Их плавучий дом дрейфовал зимой в окрестностях Британских Виргинских островов, а летом в штате Мэн.

К своему удивлению, Мэри обнаружила в своем немолодом муже множество необыкновенных черт. Этот старик в джинсах многого был лишен в своей жизни. Она смеялась: "Ты не-до-жил! "Молодая жена разделила его увлечение морскими путешествиями.

Ее дочь Вирджиния пыталась урезонить мать: "Вы оба сошли с ума! В такую погоду в море! "Но Бен был прирожденным капитаном и Мэри с ним было совсем не страшно. В 84 года Спок занял 3-е место в соревнованиях по гребле.

Она подарила ему вторую молодость, более счастливую, чем первая. Когда он стал немощным, она не отдала его в дом престарелых, а ухаживала сама, как за ребенком. Доктор Спок прожил девяносто четыре года и умер 15 марта 1998 года.

Повороты судьбы

Советским призывникам предписывалось явиться в военкомат, имея при себе смену белья, миску, кружку, ложку, и еду на три дня.

Понятно, что отправляясь на два года в армию, парни надевали на себя то, что не жалко будет выбросить.

И вот во дворе военкомата прапорщик, направляясь в свой отдел, проходит через толпу призывников, и видит стоящего чуть отдельно от всех парня в дефицитнейшем в те временам адидасовском спортивном костюме, в адидасовских же, и не ленинградских лицензионных а в настоящих германских адидасовских кроссовках. Завершающим штрихом этого оксюморона была завернутая в газетку палка сырокопченой колбасы, которую спортсмен держал в руке.

Прапорщик осведомился у парня – и почему он здесь именно в такой экипировке.

Парень охотно пояснил, что насчёт него "всё договорено", направят его сейчас в Москву в спорт-роту, а ночевать он уже сегодня будет дома.

Прапорщик спросил у него фамилию, зашел в отдел призыва, и переложил одну папку в другую стопку. Это было утром.

А обедал спортсмен в тот день уже на борту самолёта летящего в Комсомольск-на-Амуре, в составе команды призывников распределённых на Краснознамённый Тихоокеанский флот.

Однажды в студенчестве, чтобы прогулять физкультуру, мы с сестрой решили взять справку в поликлинике, что отравились. Этот диагноз давал нам побольше прогулов, да и симулировать легче. В общем, пришли мы, сказали, что суши ели, нам всё согласовали, говорят: "Сдавайте анализ кала". На следующий день сестра захотела в туалет и сдала анализ. А я не хотела, и решили сдать её анализ как мой. Каково же было наше удивление, когда в её анализе действительно нашли палочку, а в моём — нет

Сработала сигнализация у машины. Подбежала к окну: какие-то гопники трутся... Выключила сигнал. Разозлилась, думаю, че им надо? А крикнуть из окна побоялась (пробьют адрес, все дела). Пока одевалась, те попинали по колесам еще пару раз и ушли. Не успела спросить, че надо. Выходить было уже не к кому.

Попросила совет у друга по телефону, типа че делать в такой ситуации? Друг говорит: "Может, машину переставить надо? " — "Нет же, не мешает никому! " — "Может, окна не до конца закрыла? "Я отвечаю: "Да ты что, думаешь, эти гопники малолетние хотели помочь?! Не верю! "

В итоге спускаюсь на проверку и... действительно! Одно окно раскрыто на полную! Сначала не поверила, думала, что разбили, искала осколки даже. Потом, нажав кнопку, закрыла окно, которое простояло открытым всю ночь и весь день. Ничего не пропало! Хотя в машине было полно всякой техники и т. д. Теперь поняла, что мир не без добрых людей)

Мне 4 года. Поехали с бабушкой и дедушкой и их друзьями на озеро. Бабушки заплыли очень далеко, дедушки сидят на берегу, играют в карты и выпивают. И маленькая я решаю плыть к бабушкам. Я в кругу, все в принципе безопасно. Тут на немалой глубине мой детский мозг решает, что к бабушкам я должна подплыть красиво, лежа на кругу. Начинаю вытаскивать ноги и переворачиваюсь. До бабушек еще далеко, до дедушек еще дальше. Барахтаюсь, уже представляю, как лежу на дне, а вокруг плавают акулы, как меня подхватывает дед, проплывший метров 100 в считанные секунды.

Сестре года 4. Гуляет по огороду — улице. Дед занимается хозяйством рядом, присматривая. Рядом соседи держат большое хозяйство свиней. Все фекалии вытекают на поле. За десяток лет четверть поля — навоз, глубиной несколько метров, но сверху все покрыто травой и границу заметить невозможно. Летом в жару эта гуща покрывается корочкой. Сестра бежала за петухом, который успешно сел на такую корочку. Вот только вес 4летнего ребенка она не выдержала... Сестра нырнула в навоз с головой. Сосед видел это, но сбежал во двор, сделав вид, что не заметил. Лишь дед рванул к яме и вытащил сестру, которая уже захлебывалась. Дедушка, ты наш герой и ангел- хранитель! Спасибо за вторую жизнь!