(который не с магнитной летной, а с фотоэлементом, который прикладывается к глазку турникета) ребятенок предварительно засунул под отворот головного убора (шапка на нем какая-то) таким образом, что фотоэлемент немного из под отворота выглядывает, а сам проездной практически не виден.

Далее представьте себе картину. В будке около ряда турникетов сидит себе строгая бабка-контролер и бдит (ну, чтобы по двое не проходили, и, вообще мол, мимо меня мышь не проскочит). Тут рядом с ближайшим к ней турникетом останавливается шкет (росточка он небольшого), пристально смотрит куда-то вверх, затем осеняет себя крестным знамением и довольно громко говорит:

Господи, пропусти меня, пожалуйста!

После чего совершает земной поклон, лбом почти касаясь турникета — и... О, чудо! Красный запрещающий сигнал турникета мгновенно сменяется зеленым, и наш герой, бодро пройдя сквозь него, становится законным пассажиром московского метрополитена.

Что было с бабкой-контролером, описывать не буду. Лично не видел. Hо думаю, что если раньше она в церковь не ходила, то теперь станет послушной прихожанкой.

деликатес. Слегка несвежий, но и не дорогой.

Вот потому и сервант.

А тоска... да скучно в нем. Полторы старушенции, тетка с жабо второго подбородка на ядовито бородовой блузке, мужик зависший между после вчерашнего и перед сегодняшним. Продавец полуспит. Покупатели тоже.

Я постоял а потом воровато оглянувшись положил в корзину блок мыла – десять кусков, два коробки сахара кусочками, три кило соли и упаковку спичек. Быстро подошел к кассе и неглядя по сторонам слегка переступая с ноги на ногу заплатил наличными.

Сбегал к машине бросил покупки в багажник и вернулся.

Снова походил между прилавками и опять плюхнул в корзину соль, сахар, спички и мыло. Стараясь не глядеть на все еще не сменившийся контингент посетителей встал к кассе. Пол старушки посмотрело в район моего пупка и хмыкнуло. Бордовая дама тряхнула своим жабо. Мужичок продолжил покачиваться с носков на пятки мечтательно разглядывая этикетки на бутылках с соевым соусом. Рыхлая крупная старушенция подозрительно почмокала нижней губой и взглянув на меня поверх очков подошла к полке с крупами и солью.

Я вернулся через полторы минуты. О чем-то шепчущиеся женщины замолчали. Продавец, глядя на меня в упор сказал:

— Вам опять соль и сахар?

— Нет, — чуть вздрогнув, — сказал я. – Просто забыл кое-что. Макароны.

— Макароны там, — не отводя взгляда, продолжил хозяин серванта, — а то если сахар и соль то вы можете сразу взять сколько хотите, а если тяжело я помогу до машины донести.

— А что! Можно больше двух пачек в одни руки?! – удивленно спросил я.

Продавец замешкался. Потом задумавшись на минутку ответил – вообще-то нет, но вам я разрешу.

— Это почему это ему можно, а нам нет! – возмутились старушки, а щеки дамы окрасились в тона ее блузки! Всем по два и не больше...

Через полчаса я сидел на лавочке курил и наблюдал как и небольшая — человек в тридцать — очередь кружится хороводом у дверей магазина. Выходящие бегут куда-то с пакетами, а потом возвращаются и становятся в хвост.

Сервант за сегодняшний день обновит ассортимент и сделает двойной месячный план. А мне завтра еще в "Холодильник" и "Комод". Такая работа...

(с)

раз в день, на рассвете, пока всё СНТ спит, и то недалеко, до колодца только, на коротком поводке и в ошейнике с шипами. У пса в вольере говно, а в глазах тоска. В таком вот виде я его узрела, и взяла над ним опеку, и теперь мы с ним гуляем, когда я на даче.

Не то чтобы я была самоубийца. Я прочитала две книжки про дрессировку собак, пересмотрела бесчисленное количество роликов и вебинаров, и оплатила приезд профессионального кинолога. Шахобиддина (врио хозяина) предупредила накануне, чтобы Клыка не кормили, потому что будет кинолог и мы будем заниматься с собакой. Ну и стоим мы, значицца, с кинологом, смотрим на беснующегося пса (ко мне он привык, но на чужих реагирует злобно), и я мрачно отвечаю на неприятные вопросы типа "кто фактический хозяин", "почему в миске еда, вас предупреждали же", "кто и как занимается собакой", "сколько раз вы приезжаете на дачу" и "чего вы от меня хотите".

А потом меня на даче навестил Коля. У Коли страшная аллергия на всё живое: на пыльцу деревьев, трав, на меня, на собак, кошек, и даже на тигров (ходили как-то с ним и малышами на представление "Тигры и слоны", ему пришлось уйти, он так чихал, что и слонов заплевал тоже). Коля очень не любит собак: они его кусают, постоянно. Его кусают как дворняги, так и благовоспитанные домашние козявки. Мне нужна была Колина помощь, потому что должны были ударить морозы, таджикам я сказала, что в будку псу нужна солома, таджики сказали "и так сойдет", и я купила и полезла запихивать эту солому в будку сама, а Колю попросила подержать Клыка снаружи на поводке.

Клык ясень пень сначала рванул, а потом … подбежал к Коле, прижал уши, вильнул хвостом, подсунул голову Коле под руку, и Коля его погладил и потрепал Клыка за ушами. Я! Не осмеливалась даже прикоснуться к его морде! А он! Взял и переворошил ему всю шерсть на башке! А потом! они вместе бегали, друг за другом, как два придурка! Догоняли и толкали друг друга! Когда я вся взмыленная и в соломе вылезла из вольера и пошла забирать поводок, они меня в этом поводке запутали, уронили, и оба поднимали: один ткнувшись чем-то мокрым в лицо, другой со смехом помогая подняться. Мне показалось, что даже пёс ржал. Поводок пришлось отдать обратно Коле, потому что собакен всем своим видом показывал, что та болтающаяся на другом конце поводка пипетка (я) — это так, баловство; и слушать меня перестал совершенно. Когда же Коля вернулся в дом, он вдруг вспомнил, что боится собак, и весьма всему произошедшему удивился.

На Рождество приехали гости. Гости привезли с собой праздничное настроение, настолки, и вирусы. Ближе к празднику вирусы сделали своё дело, и я разболелась, и сходить в ночь на мороз покормить праздничным лакомством таджикских Клыка и живущих под их сторожкой котов вызвались гости. Мужиков не было долго. Очень долго. В полвторого ночи они вернулись и трагическим голосом сообщили, что Клык сбежал. Что Коля решил показать им, как выгуливать пса, после чего офигевший от счастья Клык начал скакать и пытаться их всех то ли облизать, то ли съесть, они не поняли, ну и в процессе выскользнул из ошейника и удрал в чёрную звёздную ночь.

Итак, в праздничную ночь на свободе, без ошейника и без поводка, оказался необученный сорокакилограммовый пёс, который очень не любит пьяных, несоциализированный, и с ярко выраженной зооагрессией. Ночь была тихая, морозная, минус 30, под фонарями искрился снег, над миром висела тишина. Я спросила посиневших мужиков, зачем они полтора часа топтались на морозе, они ответили, что Клык мимо них пару раз пробегал, но "близко не подходил", и тем более "ошейник на себя надеть не давался". Они типа хотели на него ошейник — накинуть. No comment.

Чтобы поймать Клыка, нужно думать, как Клык. И иметь источник света. Аккумулятор у фонарика сел, на таком морозе-то, мой телефон разряжен. Что у ребят может не оказаться телефонов, я как-то не подумала. Сначала я затащила всех в лес, туда вели следы лап. В тёмный, страшный, дремучий лес, где снега в сугробах по грудь. (Для Чикаги — по сиськи.) "Свети! " — сказала я куда-то назад, в темноту. "Нам нечем", — ответили оттуда.

Ну, идти там было невозможно по-любому, значит и пёс быстро развернулся назад. Потом мы проверили наши любимые места, где Клык охотится на выдр. Река замёрзла, и его следы были в обоих направлениях и многократно пересекались. Потом мы услышали лай с той стороны, куда Клыка водили "к девочкам". Мы долго топали в один конец, до моста, и потом долго в другой конец, обратно к лесу, по нашему звёздному СНТ, и на крайнем у леса участке, у Зинаиды Павловны, Клык радостно выбежал ко мне, и с удовольствием съел предложенный кусочек. Вот только через забор. И тут же умотал туда, откуда нёсся из темноты заливистый многоголосый вой. "Звони Зинаиде Павловне", — сказала я. "Мой телефон остался дома на зарядке", — ответил Коля. Сзади кто-то прыснул в перчатку.

И мы пошли домой, и долго топали до моста и потом до дома, и из дому звонили Зинаиде Павловне, и та сказала, что да, тоже поздравляет нас с праздником, и нет, из постели не вылезет, и ничего, у нее калитка открыта. Вот только у нее там на свободном выгуле собака, и еще три на цепи, так что вы уж там сами как-нибудь. И Коля огорчился в сотый раз, потому что см. выше про него и про собак. Мужики же сказали, что нас они не бросят, но пешком в мороз минус тридцать они больше ходить не могут, поэтому некоторое время ушло на откапывание машины и попытки ее завести.

Мы с грохотом прокатились по ночному СНТ обратно, потом через мост, и снова туда, до кромки леса, к Зинаиде Павловне, проникли на чужую территорию, и пока я подкармливала с руки Клыка, Коля набросил на него петлю поводка — и Клык атаковал. Он бросился в лицо Коле — и остановился в прыжке в 10 сантиметрах от его лица! И присел, и прижал уши, и дал себя погладить по голове. Вот как вам это нравится!?

Долго-долго мы шли на полусогнутых обратно: притихший Клык, я, подкармливая хитрую чёрно-рыжую морду кусочек за кусочком, Коля, пытаясь держать поводок так, чтобы петля не затянулась, и не ослабилась, тоже. Потом я полуобморочная, с температурой, ушла домой. Мужики, ревя мотором, вернулись к Зинаиде Павловне, чтобы проверить, хорошо ли они у нее все там закрыли, потом, когда приехали домой, обнаружилось что у одной из дам потерялась калоша с валенка, и они поехали обратно ее искать, потом вернулись с найденной калошей, потом я сказала, что в вольере осталась моя перчатка, и я хочу мою перчатку назад, потому что это единственная в мире маленькая тактическая перчатка, S-ок вообще не купить, а пёс ее съест или порвёт, потому что она вкусно пахнет сырым мясом, и они вернулись к сторожке, чтобы забрать из вольера мою перчатку, и там Клык рухнул на спину и не давал Коле выйти, пока тот основательно не вычешет ему пузо.

Следующим днём хмурый Коля был отправлен получать [ман]дюлей от Шахо. Шахобиддин был в ярости: у пса ухо в крови, ошейника нет, да ещё вы всю ночь напролёт грохотали, катаясь туда-сюда, орали, и что это такое, и перебудили всех, и вообще, идите надевайте ошейник сами. (Потому что он к Клыку не ходок, не ходун, не ходец) И Коля пошёл, и надел Клыку ошейник, и пришёл домой с руками, покрытыми такими волдырями, словно его исхлестали крапивой. Аллергия!

Мужики сказали: этот ваш Клык — настоящий гусар. Вырвался на свободу — первым делом набегался вволю, потом подрался, потом был найден, и где же — у баб. Глядя на Колю, я добавила: потом изрядно нажрался, а потом еще и заставил долго чесать себе брюхо. Коля сидел задумчиво и самодовольно улыбался.

(с) "Ах какой был изысканный бал…"