88-летию М. С. Горбачёва посвящается.

История эта строго документальная. Без вранья и прикрас, да и без особых подробностей.

В июле 1988 года в армию меня призвали, как положено, после первого курса института. Попал я в московский округ ПВО.

Часть оказалась небольшой, человек 100. Старший призыв состоял, в основном, из представителей Средней Азии, но каких-то серьезных проблем с неуставняком не было. Ходили в караул, летали по нарядам. Все, как у всех. Плавно пролетели первые 6 месяцев, как вдруг после очередной вечерней поверки мне и ещё нескольким пацанам моего призыва было приказано выйти из строя. Объявили: завтра с утра с вещами на выход. Что, куда, зачем? Без комментариев. Мы лишь пожали плечами и пошли собираться.

На утро нас посадили в "буханку" и мы поехали. Долго ехали, часа три, не меньше. Приехали в какую-то огромную часть. Нас отвели в казарму, где таких, как мы, было уже человек 200. Передали нас прапору, тот выдал постельные принадлежности и свалил.

В казарме царила казачья вольница: все одного призыва, одни студенты. Куча земляков и знакомых пацанов ещё с карантина. Целыми днями в течении недели мы ничего не делали, прерываясь на завтрак, обед и ужин. Гадали: на кой черт нас тут всех собрали вместе.

В течении недели прибывали ещё солдаты и сержанты. Все нашего призыва и только студенты. Наконец после ужина нас всех построили и приказали собираться, завтра уезжаем. Опять! Куда? Без объяснений.

На следующий день, погрузившись, мы двинулись в путь. Ехали опять же долго. Приехали в какую-то заброшенную воинскую часть. Выгрузились возле трехэтажной казармы. Приказ: обживаемся. Кровати, постельное белье, все дела.

Народу человек 200. Не успели обжиться привезли молодняк. В основном с Молдавии.

Появились офицеры и прапорщики.

Нас всех распределили по подразделениям.

Лейтенанты были тоже все молодые. Только год-два как после училищ.

Хорошие, умные ребята. Адекватные. Разве только что старший лейтенант Салупаев и прапорщик Бугай полностью оправдывали свои фамилии. С остальными можно было ладить.

Наконец нам объявили, что формируется полк ПВО, который будет нести боевое дежурство на новом мобильном комплексе С300.

Для этого большенство из нас поедет в учебку на восток страны для переобучения.

Через месяц нас почти всех погрузили в воинский эшелон и отправили на восток. В общей сложности, включая солдат, офицеров и прапорщиков, человек 300. Ехали неделю. Прибыли в огромную учебную часть.

Разместились в отдельной казарме. Началось обучение. 3 месяца ежедневных занятий. Потом пару недель мы ездили в степь потренироваться вживую на новой технике. В начале июля погрузились в эшелон и назад в родную часть.

Прибыли 14 июля. Побритые и начищенные, как на парад.

Заходим в казарму, а там те, кто не поехал и остался для поддержания порядка в части, ходят, как бродяги: небритые, нечесаные.

Мы им: че за дела пацаны?!

Они нам: нам дембелям все пофиг.

Мы: какие вы дембеля?! Мы же одного с вами призыва.

Они нам: вы что не читали постановление Совета Министров от 11 июля?!

Всех студентов дневного отделения демобилизовать и отправить домой. Постановление было подписано Горбачёвым М. С.

Что творилось в ту ночь в казарме, словами не передать. Мы просто обезумели от радости. А что с нас было взять? Пацаны...

На следующий утро нам официально эту новость объявили на построении. Отцы-командиры пребывали, мягко говоря, в ступоре.

В конце августа я был уже дома, а в сентябре вернулся в институт.

К чему я это все рассказываю?

На данном примере можно попытаться хотя бы примерно представить, сколько было потрачено средств и ресурсов для осуществления формирования нашего нового полка, чтобы потом взять и все это слить. Сколько таких полков и частей по всему СССР прошло через подобное! Поражает масштаб удара по обороноспособности страны. Кому нужен был этот указ, какова была его цель? Неужели просто решили позаботиться о студентах? А как же студенты, которые служили до нас?

Четыре года спустя я оказался в тех краях и заехал навестить свою родную часть. Что я узнал: в итоге полк просуществовал ещё пару-тройку лет. Никакой комплекс С300, конечно же, полк не получил и на боевое дежурство не заступил. Молодые и перспективные офицеры, соответственно, кто спился, кто уволился, кто перевёлся в другие места службы.

Вот такие, вот, дела.

Эпилог.

Осенью 1995 года я стоял у входа в отель Seelbach в городе Louisville, штат Kentucky, USA. У меня там была встреча назначена. Смотрю, из отеля выходит, как живой, сам Михал Сергеич. Один, без охраны. Я подошел, поздоровался. Спрашиваю: вы как тут в наших краях?

Отвечает: моему фонду выделили премию в размере $100 000.00 (Grawemeyer Award). За это я приехал прочитать тут лекцию.

Тут подоспел, задержавшейся, видимо, внутри отеля охранник. Подъехала машина и М. С. отчалил читать лекцию, наверное, о Перестройке и Гласности.

Теперь все.

Еще пару Бауманских, потом за ОХОТУ травить буду.

Добрый майор Слон:

Не все преподы у нас на военной кафедре были злые, были и добрые, про одного такого я расскажу. Звали его между собой "Слон" — шайба под два метра, косая сажень в плечах, не толстый, но очень крепкий мужик – одним словом СЛОН. После пятого курса, поехали мы на военные сборы. Сборы месяц, но тем, кто командирами в ССО или в интерССО ехать надо было, сборы были две недели. Таких набралось, включая меня, несколько штук. СЛОН должен был нас сопроводить от части и посадить на поезд, он за нас отвечал и лично контролировал. Приехали мы в Рыбинск, до поезда оставалось несколько часов и СЛОН говорит: А давайте ребята, я вам экскурсию по городу проведу, время до поезда есть. Мы только за. Идем. СЛОН – Вот набережная Волги, а вот пивняк, давайте зайдем. Предложение для студента в духе Дона Карлеоне – от таких не отказываются. Мы по кружечке, СЛОН – две. Дальше, Вот центральная площадь и памятник Ленину, а вот кстати, и пивняк – давайте зайдем. Опять, мы по кружечке, он две. Время к поезду, подходим к вокзалу, СЛОН: вот вокзал, а вот, кстати, пивной ларек. Тут уже по две, а он четыре. И платил за всё это СЛОН. Ну, сообразили, сбегали в магазин рядом, и когда он нас в вагон сажал, вручили ему две бутылки коньяку. Он растрогался.

На границе

Нас тридцать семь человек было в группе. Мы занимали весь вагон. Границу Белоруссия/Польша пересекали ночью.

Таможенница почему-то выбрала меня в качестве объекта проверки. Попросила остальных выйти из купе и пересчитала мои еврики, убедилась, что у меня их не больше, чем я написал в декларации. Потом показывал содержимое своего

Со слов друга.

Мы часто ходили в поход "естественно-научной" компанией: физики, математики, химики, биологи.... Но однажды с нами увязались два социолога. В те советские времена расцвета застоя я вообще про таких не знал. Одного звали Леонид Гордон. Фамилию второго я не помню (скорее всего, я ее и не знал), а звали его Том. Понятия не имею, откуда

Слышал от знакомого. В армии попал на отдельный пост. Это была палатка, в ней трое солдат, сержант и ящик с консервами и макаронами. Приезжает замполит полка. Лично обошел территорию, проверил все доверенные нам приборы и оружие. Продегустировал воду из ручья, которую мы пили. Спросил где туалет. Сержант широким жестом обвел окрестности. Замполит нахмурился: Вы же командир, почему о людях не подумали. Отсчитал от палатки 15 шагов и веткой начертил на земле квадрат со стороной в три шага. Предупредил, что в следующий приезд все проверит. После его отъезда сержант потребовал при выходе в туалет, отсчитывать 60 шагов и перед началом чертить на земле квадрат такого же размера. Сказал, что согласовал с замполитом, когда провожал его до машины.