Проникновенье наше по планете

Особенно приятно вдалеке:

В общественном парижском туалете

Есть надписи на русском языке!

(В. Высоцкий)

Историй на тему "Использование русского языка за границей" на этом сайте было предостаточно. Но если где-нибудь в Штатах или Европе выходцев из бывшего СССР достаточно много, то в более отдаленных краях наш народ пока встречается относительно редко. И, видимо, расслабляется, теряет бдительность. А зря.

Итак, место действия — любимый мною Ближний Восток. Для особо дотошных постоянных читателей — Саудовская Аравия (это дабы избежать последующих комментариев из серии "Ви все вг"ёте, в Египте / Ливане / ОАЭ наших много"), русскоговорящих на всю страну, согласно последней переписи местных посольств — в пределах пары тысяч человек. Один из них — я, другой — приятель-американец. Интереснейшей судьбы человек: в самом начале 90х, на волне интереса американцев к "новой свободной России" приехал на несколько лет учить русский язык. За это время обзавелся слабостью к пельменям и квашеной капусте, своеобразным чувством юмора и русской женой (а заодно и тёщей). С женой потом, естественно, уехал сначала в Америку, потом сюда вот в пустыню, а к тёще они пару раз в год летают в гости. По его словам, самое большое удовольствие он получает от прохождения паспортного контроля в российском аэропорту, где пограничники просто зависают при виде говорящего по-русски американца, приехавшего из Саудовской Аравии, да не просто в Россию, а на Северный Кавказ (видимо, мысленно рисуют себе новые звездочки на погонах и примеряют ордена).

Ну да что-то мы отвлеклись. Итак, прошлые выходные. Очередь в одном из местных супермаркетов. Мы стоим втроем с еще одним приятелем. Тот по-русски не понимает, посему общаться приходится на английском. За нами каким-то макаром пристраиваются два мужика, и начинают между собой на повышенных тонах что-то обсуждать (о! чудо) по-русски. Я почему говорю "что-то" — да потому что, несмотря на мой богатый жизненный опыт, из всего потока витьеватых их ругательств я лично понял только "[м]ля", "жопа", "нах... " и "начальник". Через некоторое время меня эта ругань начала доставать, и решил я высказать свое "фи" товарищам, благо один из них достаточно громко выдал фразу из серии "да я этого пи... са на х... вертеть буду!".

Не успел. Из соседней очереди повернулась женщина (в абайе, закрытое лицо — все как положено среди местных) и выдала на великом и могучем:

— Вообще-то здесь это запрещено. Могут и камнями закидать.

— Ну только сначала в тюрьме все охранники вас будут по очереди в зад иметь — это уже присоединяется какой-то стоящий позади араб (произношение — без малейшего акцента). И напоследок — выход моего приятеля-американца. С потрясающим акцентом (обычно так в советских фильмах изображали шпионов) он произнес:

— И воопшэ, будэтэ так сэбья вэсти — долошим навэрх, вас в дватцат чэтырэ часа на Родину отправят.

Дальше понятно. Я и сам впал в состояние легкого офигевания от такого количества "соотечественников" на один квадратный метр. А уж что творилось с мужиками — и словами не передать. Покраснели, буркнули что-то среднее между "[м]ля... " и "извините", подхватили тележку и укатили с ней куда-то вглубь супермаркета. Минут десять, пока мы еще стояли в очереди, я имел удовольствие лицезреть одного из товарищей, осторожно выглядывающего в нашу сторону из-за стеллажей.

Ну а что же до остальных участников этого спектакля? Женщина, как несложно догадаться, оказалась бывшей нашей, вышедшей много лет замуж за местного. Араб оказался египтянином, 20 лет назад учившимся в Москве в медицинском. Про приятеля уже рассказал. Договорились на ближайших выходных встретиться и посидеть где-нибудь: )

Младший брат с детства был флегматичным и ленивым ребёнком. Я помню, какой пыткой было для меня делать с ним домашку. В школе в учебниках и тетрадях, дома на стенах начали появляться всякие каляки-чертики. В техникуме учился ужасно, но начал рисовать портреты на заказ, так как рисунки стали очень реалистичными. Затем его заметил художник, у которого своя мастерская, взял к себе работать. Сейчас он профессионал, самокритичен и не перестаёт учиться и расти. Надеюсь, его ждёт светлое будущее.

Как-то летом шли мы — я с отцом — домой. Дело было в деревне, куда мы выбрались отдохнуть. Шли мы с базара, где купили здоровеннейший — килограммов на пятнадцать — арбуз. Так вот, переходим мы через реку по старому деревянному мостику, тащим арбуз. И, не помню уже с чего, разгорелся вдруг между нами спор: арбуз плавает или тонет? Отец говорит — поплывет, я говорю — утонет, он же такой тяжелый... Казалось бы, какая нам разница? Но слово за слово — разгорячились мы здорово. И тут мой батя говорит: а давай проверим! Я: а давай! И мы, два совершенно взрослых (папе на тот момент было уже хорошо за пятьдесят, а мне — лет тридцать) и умственно здоровых человека, поднатужившись, переваливаем арбуз через перила и отпускаем его в речку. Плюх! А мы стоим и смотрим. Ну, ничего страшного, конечно, не случилось: в этом месте глубина нашей реки — чуть выше пояса, а ниже по течению — и вовсе по колено, вброд перейти не проблема. Так что мы спокойно дошли до поворота — все равно нам именно в ту сторону нужно было, — выловили арбуз из реки и пошли дальше. Заодно и помыли. Зато теперь я совершенно точно знаю: АРБУЗ ПЛАВАЕТ! Только с очень глубокой осадкой, наверное, глубже, чем у айсберга: над водой один хвостик торчит. Вот только неизвестно, что это знание в жизни дает и для чего оно могло бы пригодиться...

— Слушайте, вот Щелкунчика сыграл чернокожий. Толерантность, она ведь в обе стороны должны работать, верно? А слабо снять фильм про Мартина Лютера Кинга, и чтобы Кинга сыграл светлокожий актер?

— Ага, Безруков уже в очереди на кастинг.

Я живу на 12-ом этаже. Вечером 31.08 в 21 час пропадает напор всякой воды. Такого вообще сроду не было. Только тоненькая струйка горячей воды писается, а мне надо перебрать и перемыть два мешка грибов. Звоню с возмущениями в ЖЭК, а мне там отвечают, мол что хотите, завтра 1-ое сентября, все детей моют.

Я в шоке, у меня тоже дети есть, но я их мою гораздо чаще.