В конце 60-х годов в Москве проходили Дни польской культуры, и поляки привезли несколько весьма сомнительных с точки зрения советской цензуры спектаклей. Екатерина Алексеевна Фурцева, тогдашний министр культуры СССР, попеняла своему польскому коллеге Люциану Мотыке:

— Ведь мы же с вами находимся в одном социалистическом лагере!

На что тот, улыбнувшись, ответил:

— Да, но в нашем бараке повеселее...

Работаю мастером на дому. Лето, жара, душно. Пришла ко мне постоянная клиентка, сели делать процедуру. Спустя час чувствую, что плохо мне, сильно заболело сердце, кружится голова. Сказала ей об этом и попросила вызвать скорую, пересела на диван и отключилась. Очнулась, только когда с работы пришёл муж. Эта с@ка вынесла золото и некоторые вещи, но хрен с ними, она тупо не помогла, так и кинула. Она не знала, что муж у меня работает в полиции. Нашли сразу. Теперь пусть ворует у сокамерниц. Посадили.

Жизнь непредсказуема и полна неожиданностей, Вот мне вспомнились две такие истории, и как-то сами собой объединись в одну. Ситуации схожие, при этом сюжеты разные!

Первую рассказал мне отец, педагог с большим стажем, когда мы обсуждали перипетии учительской профессии. "Работал я учителем физкультуры в Никоновской школе, и

После учебы пошел служить в тогда еще милицию. Стажер ППС. Выдали форму. Возвращаюсь домой через парк. Слышу шум. Женский вопль. Бегу! Сердце колотится. Вижу мужика с обрезом. Направил ствол, куда-то за часовенку, что-то доказывает. Приблизился. Снимаю его сзади, как часового. Валю его на землю, вырубаю с кулака. Лезу за наручниками. Поворачиваю голову, а за часовней прожекторы, камеры, съемочная группа...