двух пакетов с картошкой. Вспомнила, что забыла их в багажнике такси.

В приложении такси нашла телефон таксиста. Состоялись содержательные переговоры:

— Вы меня довозили из супермаркета с продуктами. Помните?

— А, да. Помню, конечно. Не сто лет прошло. Что-то не так?

— В багажнике остались два моих пакета с картошкой. Два пакета по 10 килограммов.

— Ох, елки-палки, точно. И я потом багажник не открывал. Значит там и лежат.

— Вы далеко от моего дома? Привезите, я оплачу поездку.

— Извините, не могу. Я уже домой приехал, на сегодня работу закончил. Живу далеко, за городом. Машину уже на стоянку поставил, устал, хочу лечь. Но могу курьером вам отправить.

— Курьер обойдется мне дороже всей картошки. А до утра в багажнике картошка замерзнет, пропадет...

— И что делать?

— Знаете что? Купите у меня эту картошку? Заберите ее себе, а деньги мне на электронный кошелек перекиньте.

— Возьму. Хорошая картошка, видел. Картошка всегда в хозяйстве пригодится. А почем отдадите?

— По столько-то.

— Почему так дорого? На базаре дешевле.

— Как купила, так и говорю. На пакетах приклеены чеки магазинных весов.

— Не, дорого, давайте дешевле.

Начались картофельные торги. Долго торговались. Наконец, на какой-то компромиссной цене договорились. Забрал ли таксист картошку, то неизвестно. Но вскоре деньги поступили на электронный кошелек.

— очень, очень давно, — я читал одну книжку: она называлась "Пиноккио, или Похождения деревянной куклы" (деревянная кукла по-итальянски — буратино). Я часто рассказывал моим товарищам, девочкам и мальчикам, занимательные приключения Буратино. Но так как книжка потерялась, то я рассказывал каждый раз по-разному, выдумывал такие похождения, каких в книге совсем не было", — чудесная история, даже трогательная! Вот только вопрос: а на каком языке Лёша Бостром прочитал "Пиноккио", чтобы потом пересказывать товарищам? Итальянского он не знал, переводов на другие языки в его детстве не было…

Мистификация понадобилась графу из-за того, что он насытил книжку злыми пародиями на литературных собратьев, вот и решил благоразумно перевести стрелки.

А вот Бажову с его уральскими сказами приходилось маскироваться уже под прессом советской цензуры. Понятно: если автор — народ, то и спрос другой! "От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта — малахитница-то — любит над человеком мудровать…"

Все поверили, что Павел Петрович лишь отредактировал, то, что услышал от работяг. Есть байка, что Демьян Бедный, переживая времена отлучки от кремлёвских закромов, решил изложить "Хозяйку медной горы" в стихах. От согласования с Бажовым Демьян отмахнулся: "Какие согласования? Это фольклор! "Книга была уже готова к печати, но тут Бажов при встрече спросил Бедного, когда он собирается получать его разрешение. "Это же сказы! — вскинулся Бедный! " "Сказы? — усмехнулся Бажов, — а ты их видел, эти сказы, читал, в руках хотя бы держал? "Никакого "рабочего фольклора" не было в природе. Демьян с досады уничтожил свой шедевр и с Бажовым больше не общался.

Но интереснее всего история с гоголевским "Вием". Авторское примечание: "Вий — есть колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем называется у малороссиян начальник гномов … Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал".

Ага, "ни в чём изменить", "в такой же простоте"… Да вот беда: не мог Николай Васильевич этого слышать, нету в фольклоре ни в украинском, ни в русском гномов, и уже тем более их начальника, Вия! Это же обсмеяться можно, — начальник гномов! Он бы его ещё менеджером назвал!

Гномы есть у европейцев, а у нас они неведомы, не случайно у Пушкина вместо семи гномов — семь богатырей! Богатыри, вестимо, на Руси всегда водились, не то, что гномы.

Да и гоголевские гномы с европейскими мало схожи. В Европе это миленькие бородатые мужички, а вот кто посетил Хому Брута: "…нечистая сила металась вокруг его, чуть не зацепляя его концами крыл и отвратительных хвостов. Не имел духу разглядеть он их; видел только, как во всю стену стояло какое-то огромное чудовище в своих перепутанных волосах, как в лесу; сквозь сеть волос глядели страшно два глаза, подняв немного вверх брови. Над ним держалось в воздухе что-то в виде огромного пузыря, с тысячью протянутых из середины клещей и скорпионных жал. Черная земля висела на них клоками…"

И ведь это уже второй, вычищенный вариант, практически детский, а вот почитайте первую редакцию: "Выше всех возвышалось странное существо в виде правильной пирамиды, покрытое слизью. Вместо ног у него было внизу с одной стороны половина челюсти, с другой — другая; вверху, на самой верхушке этой пирамиды, высовывался беспрестанно длинный язык и беспрерывно ломался на все стороны. На противоположном крылосе уселось белое, широкое, с какими-то отвисшими до полу белыми мешками, вместо ног; вместо рук, ушей, глаз висели такие же белые мешки. Немного далее возвышалось какое-то чёрное, всё покрытое чешуёю, со множеством тонких рук, сложенных на груди, и вместо головы вверху у него была синяя человеческая рука. Огромный, величиною почти с слона, таракан остановился у дверей и просунул свои усы. С вершины самого купола со стуком грянулось на средину церкви какое-то чёрное, всё состоявшее из одних ног; эти ноги бились по полу и выгибались, как будто бы чудовище желало подняться. Одно какое-то красновато-синее, без рук, без ног протягивало на далекое пространство два своих хобота и как будто искало кого-то". Это гномы!!

Вот представьте — у Диснея Белоснежка приходит к гномам, а там вот этакое…

Слава Богу, у славян в преданиях ничего похожего не было! Лихо Одноглазое да Змей Горыныч куда симпатичнее!

Для чего Гоголь отмазку про предание придумал, догадаться нетрудно: опять-таки цензура. Протащить в печать повесть, в которой большая часть действия происходит в церкви, а главный герой, — без пяти минут священнослужитель, но при этом фигурируют ведьма и бесы, было бы невозможно, без объявления этого народным преданием.

Но "начальник гномов"… Это как-то чересчур!

начать восстановление в 2025 году.  

Однако, по порядку.

Власти Мюнхена после войны решили пойти несколько другим путём. Просто вывезли из города все обломки разбомбленных зданий в одно место.

Образовалась огромная свалка строительного мусора.

В начале 50-ых годов на эту свалку забредает бородатый мужик, Тимофей Васильевич Прохоров. С бабою Наташей.

Он до этого несколько лет тыкался в Вене, но бесполезно, отовсюду его попёрли. Нашёл там на вокзале свою милую Наташу.

А ещё раньше он на своей лошади развозил уголь людям на Дону в оккупации, чтобы прокормить семью из двух детей.

Потом в аккурат родился третий, но он не увидел его. Немцы, приметив его подводу, приказали ему везти своих раненых. Он и повёз. Многие это видели. Поэтому смекнул Тимофей, что усиленного пайка от красных ему за это не ждать и двинул на запад.

А уж приснилась ли ему Дева Мария и повелела идти и строить церковь, нам не узнать.

Из обломков бывших зданий Тимофей и Наташа построили себе лачугу, а потом и церковь. Развели огороды, животину, одним словом, создали кусочек деревенской России да в самом городе Мюнхен.

В 1972 году, для Олимпиады однако же была выбрана как раз эта обширная свалка.

Развернулась жёсткая борьба, но мюнхенцы отстояли своего, теперь уже Батюшку Тимофея, спортивный комплекс переместили чуть дальше.

Он стал уже тогда местной примечательностью. К нему стояли в очередь.

Всё это место излучает необъяснимую энергию, похоже люди только из-за него посещают олимпийский парк.

И ваш покорный слуга имел удовольствие беседовать с этим необыкновенным человеком.

20 лет как помер батюшка, хотя церковником никогда не был.   И было ему 110 лет.   А может и нет.

Пока живёшь, возможно всё, сказал он мне тогда. А и Бог ему судья.