что уже были на полигоне после 1 курса. Погружение в профессию в крымских горах летом – это сказка!

Перед практикой на базу отправлялась машина с грузом (приборы, снаряжение и т. д.). Обычно это был ЗИЛ-131, который спокойно за пару дней добирался до базы под управлением шофера дяди Коли, прошедшего за баранкой не одну геологическую экспедицию. В тот год я почему-то решил, что одному ему будет ехать скучно, а со мной – веселее. Задолго до конца мая я начал обрабатывать куратора курса, что дяде Коле нужен напарник и помощник, одному ему будет тяжело и опасно. Куратор конечно понимал, что мне просто очень хочется проехать до Крыма на машине, но виду не подал и согласился. Дядя Коля, познакомившись накануне отъезда со мной как со своим незванным спасителем, приказал явиться к 6 утра на последнюю автобусную остановку на Каширском шоссе перед выездом из города, при себе иметь все вещи и не опаздывать!

Попасть к 6 утра туда, куда надо, можно было только на такси, что мне, как студенту, даже в голову не пришло. Поэтому я собрал все вещички в рюкзак и выдвинулся на точку поздним вечером, чтобы переночевать где-нибудь под кустом и в 6 утра быть на остановке. Остановку я нашел быстро, но вот где переночевать — непонятно. За остановкой длинный забор, напротив – какая-то промзона, приличных кустов нет. Пока соображал, начался дождь. Темно, мокро... Пошел к промзоне, нашел какой-то бетонный забор, обросший травой, и решил, что тут будет мой дом до утра. Вокруг все мокрое, и, не смотря на конце мая – прохладно. Но я ж геолог! Кинул на землю коврик, достал полиэтиленовую пленку, которую обычно использовал летом вместо палатки, укрылся ей и задрых. Дождь по пленке стучит, холодно, одежда влажная, но со временем закемарил...

Проснулся от того, что на меня наступили. Открываю глаза – ночь, продолжается дождь, ничего не видно, но рядом кто-то хрипло дышит и на мне стоит нога. Спрашиваю в темноту: "Чего надо?". В ответ молчание, потом какое-то ворчание, потом на меня легли. Тяжело, неудобно, кто лежит – непонятно, чего надо – неясно. Первая волшебная мысль, которая пришла в голову, вступила в коллизию с запахом, который я наконец-то учуял – нет, не женские духи. Осторожно вытащил из-под пленки руку и тихонечко начал исследовать пространство вокруг. Мысль вновь не подтвердилась – вместо нежной теплой кожи нащупал мокрую грубую шерсть. Тут меня лизнуло за руку, а потом немного прикусило. Первая мысль ушла окончательно – зубы были нечеловеческие. Прагматичное ощупывание нарисовало в кромешной тьме 3D модель огромной толстой собаки (или волка?), которая лежала на мне, используя как коврик. В лежачем состоянии она была не сильно меньше меня и весьма тяжела. На мокром полиэтилене лежать ей было скользко, она все время двигалась, пытаясь не съехать с меня, и спать в таких условиях было невозможно. Разговаривать со мной она не хотела, уходить – тоже: я был теплее, чем мокрая земля. Да и я под ней начал согреваться. Обоюдное решение пришло не сразу, а после некоторой возни и попыток договориться по-хорошему: я частично развернулся из пленки, собака легла рядом со мной на коврик, после чего я накрылся пленкой уже с нею вместе. От нее пахло мокрой шерстью, но как-то приятно, а не псиной; голову она положила мне на руку, на которой лежала и моя голова. Я грел ее спину, а она мне живот. Во сне она подергивалась, всхрапывала, иногда лизала мне руку, но чувствовалось, что снится ей что-то совершенно постороннее... До утра оставалось еще часов 5, и довольно скоро я заснул окончательно, согревшись и даже немного подсохнув со стороны собаки.

Будильник в часах запипикал в 5-30 утра. Уже вполне рассвело, дождь поутих, но все еще накрапывал. Рядом со мной, вытянувшись во всю длину, лежала на правом боку и сопела большая черная собака, похожая на лабрадора, но гораздо крупнее. Я подул ей в нос и сказал: "Собака, мне вставать надо!". Она открыла верхний глаз, внимательно посмотрела на меня и убрала голову с моей руки. Я аккуратно вылез из-под пленки, расправил скелет и огляделся. Это был край стройплощадки, мы спали под забором, до шоссе было метров 100. Собака продолжала спать. Пока я вытаскивал из-под нее коврик, разглядел, что это действительно именно собака, лет 5-7, совершенно черная. Откуда она тут взялась – непонятно, рядом не было даже сторожевой будки. Видно, это была ее территория, а тут кто-то приперся без разрешения и спать завалился... Пленку я забирать не стал, тихонечко прикрыл ею собаку. Она, не открывая глаз, лизнула меня за руку, перевернулась на другой бок и опять зафырчала-захрапела.

Через 15-20 минут к остановке, на которой я сидел, подъехал ЗИЛ. Дядя Коля, кажется, очень сильно удивился, когда увидел меня в такую рань здесь: "Ты откуда?! Почему от тебя псиной воняет? Ты что, с собаками обнимался?! Вся кабина пропахнет!". Пока я закидывал свой рюкзак в кунг, и потом, пока мы выезжали из города, я рассказывал дяде Коле про свою ночевку под забором. Тот не верил, но я был мокрый после дождя и пах черной собакой. До конца дня мы ехали на юг, разговаривали, он вспоминал свои экспедиции, я – свои, но нет-нет, да и понюхивал он меня. Ближе к вечеру, перед ночевкой, он нашел какую-то продвинутую заправку, где заставил меня простирнуть штормовку в душевом комплексе. Перед сном он спросил: "Так какая, говоришь, собака была?". Черная, говорю, породу не знаю, не спец. "И правда черная... " — задумчиво сказал он, покручивая черный волосок между пальцев, "... вот, с твоей штормовки упал". Потом посмотрел на меня и говорит: "Ты знаешь, я специально назначил встречу на той остановке, потому что надеялся, что ты опоздаешь и я поеду сам. Не люблю с попутчиками ездить, сам привык. А ты все же успел, да еще и с собакой почти породнился. Вот мы с тобой ехали, разговаривали, а я все по собаку думал. Видать, неплохой ты парень, если тебе даже собака поверила. Уж я-то знаю, вся жизнь с собаками прошла".

До Крыма мы доехали благополучно. Дальше с дядей Колей мы редко пересекались, хотя и тепло, а лет через 10 его не стало. А я до сих пор вспоминаю поверившую в меня собаку и вывод, сделанный старым шофером. И все еще стараюсь ему соответствовать.

не располагал к шуткам, а именно — к серьезным тренировкам.

Мы знали по слухам, что он тоже отсидел срок, и люто ненавидел милицию.

Тренировки были на износ, но уже через полгода я стал более уверенно чувствовать себя в боях со всякими дикими каратюгами и прочими рукопашниками.

Он жил в очень криминальном районе под названием Нахаловка, этакие фавелы местного разлива.

У него была супруга, старший ребенок и только родился еще один.

Во дворе висели мешки, набитые песком, были вкопаны макивары, на которых он ежедневно тренировался по утрам.

Местная публика с иронией смотрела на него и иногда подкалывала: типа, посмотри, каратист какой крутой.

Он никогда на это не реагировал и продолжал тренироваться.

Однажды мы прочли в нашей вечерней газете в рублике "Криминал", тогда имевшей бешеную популярность и читаемость, заметку...

— Вчера в районе 20-00, (Имярек), проживающий по адресу.... устроил драку с пятью гражданами, в результате которой один человек погиб, трое получили увечья и тяжкие телесные повреждения. (Имярек) задержан сотрудниками милиции и заключен под стражу.

Оба на!

Мы всё-таки решили идти на тренировку, решив, что потренируемся сами.

Зайдя в зал, мы увидели, что сэнсэй нас ждет, как ни в чем не бывало.

Мы потренировались, но любопытство пересилило и спросили, не про него ли была заметка?

Он невозмутимо ответил, что да, но от пояснений уклонился, только сказав, что все нормально, и тренировки продолжились.

Но мы решили, что если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе.

Через знакомых ментов из Ленинского ОВД, мы узнали, как все было.

Для оперов из района наступили тяжкие деньки, с зоны откинулся местный авторитет, который доставлял массу неприятностей милиции, потому что, когда он возвращался, то криминогенная обстановка обострялась на порядок.

Вот и в тот вечер толпа местной шпаны отмечала его первый день на воле, а жил он по соседству с нашим тренером.

Естественно, алкоголь рекой, блатной шансон на полную громкость, пьяные шмары смеются, пустые бутылки летят через забор к нему.

Так как это были трущобы в 90-м, никто про кондиционеры не мечтал, и двери и окна были распахнуты, а громкая музыка не давала спать годовалому ребенку, который заливался криком.

Он вышел и вежливо попросил уменьшить звук музыки и не бросать бутылки во двор.

На вопрос авторитета

— А это че, [м]ля, за [мур]ло?

Местные шестерки стали наперебой говорить, да это какой-то каратист, на что авторитет сказал, что он таких каратистов в тюрьме в бане имел и под шконку загонял, после чего незамедлительно отправился в кусты с разбитой рожей.

Толпа с гиканьем кинулась на него, он, отступая, методично стал выстегивать по одному, понимая, что за спиной — его семья.

Остались трое самых отмороженных, которые с розочками от бутылок вломились во двор. Стоя спиной к стене, он отбивался от двоих, пока третий залез на невысокий коридорчик, чтобы попытаться спрыгнуть сверху, но был пойман за штанину и сдернут на землю, после чего получил удар пяткой в пах и лишился способности размножаться. Он и еще один лежали в отключке, но третий оказался крепким, но после того, как его прижали к стене и нанесли десяток ударов в живот, упал и не отсвечивал.

К этому времени очнулся авторитет, и под крики шмар достал выкидуху и попытался пырнуть его ножом, но рука была перехвачена, проведен бросок, после чего он случайно воткнул себе нож точно в сердце.

Милиция приехала сразу, опера не могли поверить своему счастью, что не только избавились от головной боли в виде авторитета, но и от приспешников, которые надолго загремели в больничку.

В результате, у одного удалили яйца, тот, кто был с розочкой, отделался челюстью сломанной, а тот, которого прижали к стене и били в живот, тоже отошел за авторитетом, но, как написали врачи, от сердечного приступа, потому что — через несколько дней.

С района ему пришлось съехать, но все закончилось благополучно, и дело закрыли.

Опера были рады такому исходу и сами готовы были проставиться ему за спокойную жизнь, которую он им обеспечил.

Второй раз он нас поразил, что как-то в разговоре за столом он обмолвился.

.... Когда я заканчивал высшую школу милиции....

Для нас это был полный разрыв шаблона.

Мы узнали историю от его друга и земляка. К сожалению, я не могу ее рассказать, но поверьте, она достойна сценария. Это защита своей чести, чести своих близких, как в хорошем боевике.

Но это — совсем другая история, как говорит Леонид Каневский в "Следствие вели.. ")))