Сегодня стоял на балконе, курил и наблюдал за ребятишками — девочками и мальчиками лет шести-восьми, которые возились в песочнице.

Одного из мальчишек окликнули из окошка на первом этаже и он с досадой прокричал в ответ: "Бабушка, мы как раз клад выкапываем! "

Ей-богу, я умилился: не всё в этом мире уже испорчено интернетом; остались ещё романтики.

И вспомнилось мне, как мы — я, Серёга и сестрёнка его младшая, Нинка — играли на чердаке "в докторов". Ничего "такого" — мы действительно почти спасли-таки жизнь одного живого существа.

Дело было так: Полезли мы с Серёгой как-то в воскреный день утром на чердак нашей пятиэтажки — разумеется, именно потому полезли, что лазить нам туда строго-настрого воспрещалось. Ну, и ещё потому, что у нас там, в самом торце, был "штаб" — укромный такой закуток, в котором стоял чей-то старый сундук с барахлом и было слуховое окно, открывавшее вид на крышу соседнего дома. Там можно было играть в пиратов и Чапаева; рассказывать друг другу разные истории и вообще — фантазировать. И вот только мы подошли к нашему штабу, как вдруг в окно со страшной скоростью влетает какой-то серый комок, со всего разлёта врезается в один из столбов подпорки и падает на сундук.

Смотрим — а это воробей. Лежит на сундуке кверху жопой и не шевелится — видать, здорово вписался. Глазки закатил, клюв как-то кособоко приоткрыт и только одна лапка конвульсивно подёргивается. От кого уж он там на таких скоростях удирал — неизвестно.

Ну, у Серёги (тут надо заметить, что он старше меня на целый год был и намного авторитетнее и головастее) реакция всегда была будь здоров. Он тут же этого воробья — хвать. А тот только-только, видать, потихоньку от аварии в себя приходить начинает — задышал неровно и, вроде как, зашевелился. А лапка одна так и не подаёт признаков жизни — висит, что называется, плетью. Тут Серёга и говорит:

— У него правая нога поломатая.

— Сдохнет? — спросил я.

— Если перелом вылечить — не сд@хнет. Потому что от сердца далеко. — говорит Серёга. — Гипс наложить надо. Ну-ка, держи его — я счас.

Я взял воробья в руки покрепче, ничуть не удивляясь тому, что сказал

Серёга: его отец был скульптором-любителем, так что Серый вполне мог обращаться с гипсом и глиной и даже сам лепил, бывало, таких глиняных солдатиков — закачаешься.

Минут через пять возвращается Серёга со всеми необходимыми для операции причиндалами: гипсовым порошком, баночкой из-под вазелина, папашкиным долотом для обработки камня и литровой банкой воды. А следом тащится его младшая сестра Нинка с куском хлеба в руке.

— Ты зачем её с собой притащил? — спрашиваю. — Сдаст ведь.

— Не сдаст, я ей пять копеек на мороженое пообещал. А то она сандаль давать не хотела — говорила, что будет орать, если я её с собой не возьму. Ты не ссы, я всё предусмотрел, — говорит.

— На фиг сандаль-то?! — спрашиваю я.

— А воробья фиксировать. Ты, чтоль, его держать будешь, пока я гипс буду накладывать? Он же трепыхаться будет, а это опасно — можно ещё больше навредить. А у неё как раз размер подходящий.

М-да... Минуть десять мы фиксировали воробья в Нинкином сандалике — затолкали его башкой внутрь и подтягивали ремешки до тех пор, пока он не затих, свесив лапки наружу. Потом Серёга по-шурому замесил гипс в баночке и, оттянув правую ножку воробья двумя пальцами, нанёс на неё приличный слой раствора. Култышка получилась что надо — если и не размером, то уж формой точно она напоминала палицу Ильи Муромца. Наружу торчали лишь пальчики с коготками. Нинка только лупала глазами и пищала от восторга.

— Ну, и чё теперь? — спрашиваю я, — долго ему в гипсе ходить?

— Ну, вообще-то так: сколько тебе лет, столько дней и гипс носить надо.

— говорит Серёга. — Этот, видишь? совсем молодой ещё. Полгода ему, наверное. Так что к вечеру должно срастись. Вот вечером и снимем.

Мы положили воробья на сундук. Воробей слабо вздыхал после операции. Мы насыпали ему хлебных крошек и поставили рядом с ним литровую банку с водой — на случай, если ему вдруг захочется пить, потому что летом на чердаке под шиферной крышей жарко.

... Вечером, когда мы, вооружившись молотком — для снятия гипса — залезли на чердак, воробья на сундуке не оказалось.

— Наверное, очухался и улетел, — предположил Серёга.

— Как же он теперь с неснятым гипсом будет? — спросил я. — Мешает ведь.

— Ну... Что гипс? Обтёрхается со временем. Главное, что выздоровел.

Мы молча переглянулись. А Нинка хлопала глазами и молчала...

... И только много лет спустя, на какой-то вечеринке, Нина спросила меня:

— Витя, а ты помнишь того воробья? Я ведь тогда сразу не поверила, что он улетел. Я на следующий же день поднялась одна — ох, и страшно же мне было! — на чердак и нашла там, в другом углу, кучку пёрышек и и рядом — кусочек гипса. Кошка, наверное... Я похоронила этот кусочек гипса во дворе рядом с беседкой. Лопаткой своей выкопала ямку и похоронила...

Поделюсь забавной картинкой:

Первое сентября, тожественный митинг у школы. На широком крыльце перед собравшимися уже произнесла проникновенную речь директор, зачитали стихи ученики, выступила танцевальная группа, спела приглашенная певица, торжественно звенели в колокольчик и еще много чего показали и сказали…

Первоклашки,

Отдыхали этим летом в Сочи с детьми. В Сочи градусов 28-30. По радио только о погоде и пожарах в Москве говорят температуру под 40 в столице обещают. Возвращаемся домой после 3 недель отдыха, поезд приходит почти в 5 утра. Но на улице все равно жарко. Выходим из поезда одними из первых, а на платформе народу никого и только кучка [мав]ров, человек 5 стоят прямо возле нашего вагона. Дети с обалдевшими глазами спрашивают:

"Папа, неужели за это время в Москве все так сильно загорели что в [мав]ров превратились? "

Давно читаю ваши истории и вот решил присоединиться к славному сообществу "байкеров", от слова байка, русское слово происходящее от слова "история", но никак от иностранного слова "мотоцикл".

Лет несколько назад подобрал я наулице щенка "чисто породную дворнягу" (т. к. подобрал без денег и документов), ну не было у меня во дворе на

Есть у мамы знакомый дядя, занимающийся проведением различных концертов, шоу-программ и прочих мероприятий. Короче, профессиональный массовик-затейник. И вот однажды под Новый Год попросили его одни знакомые явиться к ним домой в образе Деда Мороза. Был у них сын-дошкольник, которого никак не удавалось уговорить поверить в Деда Мороза, и отчаявшиеся родители, значит, решили предоставить неопровержимые доказательства.

И вот сей дядя, весь в образе Деда Мороза, стоит перед дверью этих самых знакомых и нажимает кнопку звонка. Дверь открывается, на пороге стоит маленький мальчик с круглыми от изумления глазами и ошеломленно произносит:

— Ё[ж] твою мать! И в самом деле Дед Мороз...