У друга умерла тёща. Старенькая совсем, да тут ещё и онкология, короче, для его семьи это не было неожиданностью. Примерно за неделю до её перевезли в хоспис. Круглосуточный уход, питание пять раз в день, двухместные палаты, умирай — не хочу. Так вот, когда оформляли бумаги, главврач сказал: "Сейчас задам очень важный вопрос, только не воспринимайте как шутку: она за Путина или за Навального?". "А что, если против Путина, вы ее не примете в хоспис? ", — удивился друг. "Конечно, примем, — ответил главврач, — но в палату к тем, кто за Путина, подселять не будем. Вы не представляете какие у нас тут политические баталии, дело до рукоприкладства доходит. Моя задача, чтобы наши пациенты покидали палаты естественным образом, а не в результате насильственной смерти, ведь им, сами понимаете, много не надо, чтобы отдать богу душу. Так что давайте серьезно: она за Путина или за Навального? "

Нужны отдельные ответвления "Скорой": во-первых, "Скорая" моральной поддержки, чтобы к бабулечкам на скачок давления приехать, проявить человеческое внимание, послушать, как "сорок лет на заводе проработала, муж к полюбовнице свалил, сын пьянь, а внуки только смерти ее дожидаются", максимум укольчик или прокапать, во-вторых, "Скорая" воспитательная, когда четырнадцатилетний кабанчик домой пьяный пришел, а его мама, шоб неповадно было, требует промывание желудка малышу сделать, в-третьих, "Скорая" на реальную нуждаемость в экстренной медицинской помощи, которую уже ни бабулечки, ни мамы пьяных кабанчиков отвлекать не будут.

В продолжение истории о справке психиатра для охотника.

Получал справку для продления прав на вождение. В очереди — какие-то ненормальные, подозрительные, злобные, грызутся.

Зашёл ко врачу и говорю:

— Доктор, я бы половине Вашей очереди справки бы не дал!

— Да что Вы, процентов 80!

Об нонешней медицине.

Довелось как-то на работе прихлопнуть руку частью айбиэмовского металлического корпуса. Кровищща полилась, а приемный покой больницы — рядом, думаю — ничего, дойду, чем скорую вызывать и ждать. Прихожу туда, коридор пустой, заглядываю в кабинет — сидят три дамы, одна пишет, две другие беседуют. Показываю руку в крови, вторую руку под ней держу ковшиком — чтоб кровь собиралась. — Ага, — говорят мне, посидите в коридоре.

Сижу. Сорок семь минут сижу. За это время ко мне восемь раз подошли разные медработники с вопросом — есть ли у меня паспорт, полис и снилс, и есть ли это все с собой, а не в каком-нибудь другом месте. Еще минут через пятнадцать подошла дама с шваброй и сделала выговор, что пол кровью закапан (ковшик из руки — он, знаете ли, не безразмерный, через край уже полилось), сказала, что нефиг сидеть на скамейке и чистые полы заляпывать, а надо отойти в угол и стоять, держа руку над урной.

В общем, часа через полтора пришла хирург, повела в какую-то кладовку руку зашивать. И посетовала, что народ слабый пошел — видать, крови боится, вон как шатает...