алкогольных центров, к ним не протоптана народная тропа и в них еще можно отовариться в разумные сроки без давки и эксцессов. Но такие точки быстро исчезают — сведения рассказанные по большому секрету и только своим быстро становятся достоянием общественности. Поэтому везде к двум часам у закрытых дверей питейных магазинов собирается огромная толпа народа.

В 14:00 начинается продажа. Можно не смотреть на часы, раздается гул голосов у входа, очередь приходит в движение, люди становятся собраннее, следят за впередистоящим, разговоры прекращаются.

Организация продажи в магазине проста и эффективна как механизм автомата Калашникова. У покупателя заранее отсчитаны деньги, желательно без сдачи, у продавца в руках две бутылки (больше двух в одни руки не давали, одну брали только из-за материальных трудностей, либо по причинам далеким от реалий жизни — оба случая вызывали слегка брезгливое сочувствие). У прилавка никто не задерживается: отдал деньги — получил водку — к выходу. Желающие проникнуть без очереди отсекаются, оттираются и предаются охаиванию без пощады.

Собственно случай. Мужичонка, получивший вожделенные два пузыря, увидел знакомого, поприветствовал жестикуляцией, жестикулировал, естественно, руками с зажатыми в них бутылками. Бутылки из потных ручонок выпали и разбились...

Наступила тишина, прекратилось всякое движение и раздача. Мужичонка слепо развернулся и пошел обратно к прилавку, толпа перед ним безмолвно расступалась. Тем кто был не в курсе и пытался пресечь нарушение правил, в очереди быстро шепотом объясняли: "... Бутылки разбил.... разбил бутылки... "Дойдя до прилавка, он долго извлекал из кошелька и карманов последние копейки. Никто не сказал ни слова. Атмосфера была полна сочувствия. Получив новые бутылки, мужичонка крепко притиснул их к бокам и пошел к выходу, не обращая ни на кого внимания. Продажа возобновилась.

Антиалкогольная кампания не прекращалась ни на минуту.

в глянцевой суперобложке.

Зять Миша намёк понял, однако, будучи выходцем из интеллигентной профессорской семьи, счёл ниже своего достоинства выяснять с тещей отношения, вместо чего презентовал Розе Львовне томик Фейхтвангера с романом “Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ”.

Роза Львовна подарок приняла, но обиду затаила и нанесла ответный удар, положив 23 февраля на письменный стол зятя аккуратно завёрнутый в нарядную бумагу “Скотный двор” Оруэлла.

После чего ранним утром восьмого марта получила перевязанный розовой лентой экземпляр “Собачьего сердца” с надписью „На долгую память от любящего вас Миши”…

Теща нервно хмыкнула и демонстративно подвинула наутро к завтракающему зятю “Сатирикон“ Петрония Арбитра.

Начитанный Миша быстро разобрался, что теща просто-напросто обозвала его козлом и, сдерживая гнев, осведомился, не приходилось ли Розе Львовне читать гоголевских “Записок сумасшедшего”, на что теща отвечала, что нет, не приходилось, поскольку ей в отличие от некоторых как-то ближе адекватная литература вроде “Доводов рассудка” Джейн Остин.

Зять пререкаться не стал, но привёз Розе Львовне из ближайшей командировки сразу два подарка: “Декамерон” Боккаччо и „Мать“ Горького.

Сопоставив несопоставимые произведения, теща смекнула, что зять совсем потерял стыд и просто-напросто опустился до нецензурной брани. Тем не менее она не стала поднимать шум или валиться в кресло с сердечным приступом, а хладнокровно передала через внучку Уголовный кодекс и книжку Чуковского “От двух до пяти”.

В день своего рождения Роза Львовна приняла от Миши эксклюзивное издание “Убийства в Восточном экспрессе“ Агаты Кристи на языке оригинала. На что она бесстрашно и с явной угрозой ответила матово поблескивающим томиком Маркеса “Сто лет одиночества”.

По-настоящему теща встревожилась лишь тогда, когда перед совместной семейной поездкой на море она получила по почте богато иллюстрированную тургеневскую “Муму”. Сопоставив свою весовую категорию с весьма недурно накаченным зятем, Роза Львовна ужаснулась и побежала в букинистический магазин покупать через знакомую продавщицу изданную аж в позапрошлом веке пьесу Шекспира “Много шума из ничего”. Подумав, она также приложила к ней Хемингуэевское “Прощай, оружие! ” и передала купленное Мише с пожеланиями хорошего отдыха.

Миша сухо поблагодарил и ответил книгой Ремарка “На Западном фронте без перемен”.

Роза Львовна заискивающе подкинула на супружеское ложе зятя брошюрку под названием “Роскошь человеческого общения”, получив в ответ на прикроватной тумбочке затрёпанный томик Ленина, снабжённый заголовком “Лучше меньше да лучше”.

Роза Львовна всплакнула и унизилась до того, что торжественно преподнесла Мише на именины повесть Стругацких “Трудно быть богом” с автографами авторов.

Польщенный Миша смягчился и выписал теще с интернета “Возвращение в дивный новый мир” Олдоса Хаксли.

Роза Львовна, растрогавшись, выпросила для него у подруги прижизненное издание мопассановского “Милого друга”.

Зять улыбался и лобызал теще ручку, но Роза Львовна тем не менее заметила за креслом перевязанную подарочным шнурком подшивку журнала “Крокодил” за год, соответствующий году ее рождения.

Перед Новогодними праздниками Роза Львовна столкнулась в подъезде с соседкой, нагруженной сумками с провизией.

– Счастливая вы, Роза Львовна..! – сказала та, переводя дух. – Мой зять хуже аспида, хоть я его кормлю да пою, а ваш Мишенька в вас прямо души не чает. Ни криков, ни скандалов. И как это у вас получается..?

– Книжки любим читать, Марья Семёновна, – кротко сказала Роза Львовна. – Читайте книжки, они плохому не научат…

И поправила подмышкой томик Чехова с закладкой на рассказе “Невидимые миру слёзы”…"