местный приходит в банк и видит там трех человек, он говорит последнему — я за вами буду. Дальше он идет обедать, пьет кофе, ест десерт, идет домой, общается с женой, выгуливает собаку, ужинает и возвращается в банк. В этот момент операционистка спрашивает:

— Кто следующий?

— О, моя очередь, — говорит местный.

С сербом-москвичом мы стояли в очереди три с половиной часа. Успели обсудить его жизнь в Москве, мою жизнь в Белграде, политическую ситуацию во всех странах мира в алфавитном порядке, легальную эмиграцию, нелегальную эмиграцию, где и как хотелось бы проводить время на пенсии.

Операционистка за это время приняла пару клиентов. Мы сходили за кофе и продолжили разговор. Начали обсуждать разницу культур. А он свободно говорит на русском, но с заметным акцентом и меланхоличными паузами.

— Когда я впервые приехал в Москву, — говорит он, — Первое, что меня потрясло, что у русских не лица, а как это сказать… ебaлa. Смотришь и думаешь — умер кто? Помочь чем?

У операционистки звонит телефон, она берет трубку и начинает общаться, не обращая внимания на стоящего перед ней клиента. По интонации понятно, что разговор не рабочий.

— День рождения обсуждает, — меланхолично переводит серб, — В субботу вечеринку закатит. Так вот, второе, что меня потрясло в Москве — это как у вас все четко работает. Я никогда не видел сервисов такого уровня. Приходишь в банк — а там все быстро, организованно и четко. В салон связи — аналогично.

Операционистка говорит уже минут пять, клиент пытается помахать руками и привлечь внимание. Она отмахивается, встает и выходит на улицу покурить. Через стеклянную дверь видно как она устраивается на лавочке поудобнее. Клиент у стойки закатывает глаза. Операционистка говорит по телефону и смотрит на кофейню.

— Как закончит разговор, пойдет пить кофе, — предсказывает серб, — Спорим на сто динар?

— Нет, — говорю, — Я тут не первый день, спорить не буду.

— У меня есть теория, — говорит серб, — Что, так сказать, лица русских и качество сервисов в России взаимосвязаны.

— Так-так?

— Русские в такой ситуации начнут скандалить, — он кивает на операционистку, — Потом позовут менеджера и на него тоже наорут. Потом еще отзыв оставят. И ее уволят. И поэтому сервисы так хорошо работают. Никто не хочет, чтобы на него наорали и уволили. Но лица у вас такие по той же причине. Вы находитесь в ожидании, что на вас нападут, если вы что-то сделаете неправильно. Поэтому вы стараетесь хорошо работать. И поэтому у вас такие лица. Вы живете в постоянном страхе и напряжении.

— Интересная точка зрения, — говорю.

— А вот в Сербии, если на кого-то наорать, вас просто выгонят из отделения как неадекватного клиента. Здесь так не принято. Поэтому сидим и ждем, — продолжает серб, — Как же меня это раздражает. Приезжаю в Москву — ебaлa. Приезжаю в Белград — неорганизованность. Возвращаюсь в Москву — ебaлa. Приезжаю в Белград…

— А где вам больше нравится?

— В Швейцарии, — отвечает серб.

Операционистка тем временем кладет трубку и идет за кофе. Очередь спокойно сидит.

Светлана Тюльбашева.

Ще…

Я резко перебил эту пламенную речь и ответил:

— Юра остановись, ты наверное чего-то недопонял. Запомни раз и навсегда: ты – обычный рядовой солдат, мы с мамой — капитаны, а вот бабушка – целый полковник, так, что с жалобой обратился ты не по адресу. Тебе остается только терпеть и стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения при чтении умных книг. Знай, что бабушка всегда права, она тебя любит и плохому не научит.

Но ты не переживай, время не стоит на месте, когда-то и ты станешь мудрым полковником, но будешь со смертельной грустью вспоминать те милые времена, когда ты был маленьким и беззаботным рядовым солдатиком… Поцелуй бабушку, помиритесь и я поеду.

…Я уехал с дачи, а вечером того же дня, оказался в длинном, грязном подземном переходе.

Рядом со мной, маленькая бабушка с двумя тяжелыми сумками, семенила за своим внуком лет восьми.

Авторитет этой несчастной бабушки стремился к абсолютному нулю. Так бывает.

У внука на плече висел цветастый рюкзак, одна шлейка рюкзака расцепилась и длинным хвостом тащилась по грязному полу.

Бабушка слезно просила:

— Олежек, посмотри, за тобой ремешок тянется, остановись и подними.

— Пусть тянется, отстань.

— Замараешь ведь, подними, послушай бабушку.

— Ничего, это мой рюкзак, хочу и пачкаю.

— Как ты с бабушкой разговариваешь? Люди же смотрят.

— Мне пофиг, пусть смотрят.

— Олежа, а если наступит кто на твой ремешок? Ты ж ведь и упасть можешь.

— Что ты болтаешь? Кто наступит?

В этот момент мне вспомнились: скрытно плачущая теща, недочитанный Салтыков-Щедрин, архаровец – сын…

Я решился и быстро сделал три широких шага в сторону халтурно-воспитанного Олежи.

Конечно же я не мог не наступить на желтенькую шлейку, рюкзак моментально слетел с плеча и ухнул во влажную грязь, да и сам Олежек с трудом удержался на ногах. Его развернуло и чтобы не упасть, пришлось ему — бедолаге, растопыренными ладошками схватиться за пыльный пол.

Бабушка завелась с полоборота и начала на меня орать:

— Слепой что ли?! Ну, разве ж так можно?! Куда несешься!? Смотреть нужно! Чуть ребенка не задавил, слоняра!

Она обняла своего готового разрыдаться внучка, прижала к себе, погладила по спинке, шепча ему на ухо что-то успокаивающее, потом вдруг глянула на меня, кивнула одними глазами, чуть заметно улыбнулась и беззвучно прошептала: — "Спасибо"…

рядом с домом было.

Как-то приехали туда несколько мужиков, попариться и пивка попить. Вызывали проституток. Трахали их несколько часов, я сама слышала, как потом они рассказывали, как мужики ими менялись или одновременно трахали. А потом буквально через пару недель я была в кафе, там был детский день рождения. И три мужика из той компании были там вместе с жёнами и детьми, один был отцом именинника, мальчика лет 6. Жена поздравляла сына, говорила, какой у него хороший папа, какой он надёжный муж и любящий отец, как она его любит и гордится им. Этот хмырь улыбался, обнимал ее. И дружки его там же были, все с жёнами и детьми! Обнимались, фотографировались. Жёны у всех симпатичные. И мужики были такие прям отцы семейства, красивые, нарядные, гордые. А я помню, как уборщица говорила, что из сауны штук 20 презервативов с пола собрала.

Как же мерзко. Сегодня жён своих обнимают, а завтра говорят, что с друзьями идут пивка попить, а сами трахают шлюх в бане по очереди. Я уже там не работаю, но почему-то вспоминаю этот случай, и когда вижу счастливые семьи, думаю, какие же тайны скрывают любящие папочки и мужья. В принципе, я понимаю, какой контингент в эту гостиницу ездил, что не все там образцы морали и нравственности, но конкретно этих мужиков я видела в двух ипостасях, и от этого сравнения мерзко.