Из пыльного сундука

Нью-Йорк. Дама, сидит в самолете рядом с человеком в кипе. Вызывает старшего стюарда:

— Вы посадили меня рядом с евреем! Я не желаю сидеть рядом с этим странным человеком. Найдите мне другое место!

— Я проверю, есть ли возможность найти другое место, самолет полон.

Женщина бросила уничижительный взгляд на соседа-еврея и гордо посмотрела поверх голов пассажиров. Через несколько минут стюард вернулся.

— Мадам, и бизнес-класс и обычный полны, и свободных мест нет. У нас есть только одно место в первом классе.

Женщина только успела открыть рот, как стюард продолжил:

— Такие вещи мы делаем только в исключительном случае. Я обратился к командиру экипажа для получения разрешения. Вследствие исключительных обстоятельств командир согласился с тем, что не стоит заставлять человека сидеть рядом с тем, кто ему неприятен.

— Мистер, я Вас прошу собрать вещи и пройти со мной в первый класс. Еврей встал и прошел за ним в первый класс, сопровождаемый аплодисментами пассажиров.

Женщина покраснев от злости, заявила стюарду:

— Наверняка, капитан ошибся!

— Что Вы, мадам, капитан Коган никогда не ошибается!

Летом вдоль дороги бабушки выставляют баночки и вёдра с дарами своих участков. И вот смотрю едет впереди меня машина (не быстро, км так 15-20 в час), ровняется с одной такой табуреткой, на которй стоит ведро с яблоками. С переднего пассажирского сиденья в окно по пояс высовывается парень и хватает ведро рукой. Ведро слетает с табуретки на землю, а парень вываливается из машины через окно...

Хитрая бабулька положила в ведро сверху пяток яблок, а остальную ёмкость ведра заполнила камнями.

У нас с мужем сегодня 22 годовщина свадьбы. Первое поздравление от подруги еще семи утра не было. Пишу в ответ:

— Спасибо за поздравление. Приятно, что помнишь

Она:

— Уже не помню, но у меня все еще записано

Родители одноклассницы делали в доме ремонт. Отрывая сотый слой обоев, дом частный, старый, деревянный, дошли до слоя газет. А бабушка села у стены, рукой гладит и плачет. Подумали, может расстроилась, что память, несколько поколений обои обновляли. Подошли, а на стене газета 1948 года. На ней список расстрелянных "Врагов народа". А в этом списке ее "без вести пропавший" муж. Они оба концлагеря прошли. Только разные. А ему всего 25 было.

Отец мечтал вырастить из меня "настоящего мужика, а не хлюпика" — отдавал меня в спортивные секции и психовал, когда я пытался просто провести вечер с книгой, а не "гонять с пацанами в футбол". Маме было все равно. Я съехал при первой же возможности, перестал общаться с ними, завел свою семью. А недавно, после очередного посещения могилы матери жены, дочь спросила, где же мои родные и почему мы их не навещаем, и я задумался, не пора ли забыть старые обиды.

Съездил к родителям, они тепло меня приняли, захотели познакомиться с внучкой. А потом я упомянул, что она обожает домашние цветы и сама с удовольствием ухаживает за ними, и отец скривился. Сказал, что цветы — это увлечение для старух, и девочке нужно подыскать что-то получше. Мама молча кивнула.

Ушел сразу же, ничего не объясняя и не оставляя никаких контактов. Они так ничего и не поняли.