Насчет детских воспоминаний.

Был у нас во дворе дед — гроза всех детей. Вечно "стучал" родителям о наших проделках, достал всех. Ходил он всегда в кепке с палкой и вид имел черта. Всем от него досталось, все его боялись, старались не связываться и в тайне вынашивали мстительные планы.

И вот, в один прекрасный день, когда мы,

Карманники совсем обнаглели.

В Новосибирске карманники вообще обнаглели. Один такой удалец, забравшись на подножку автобуса попытался тиснуть кошелек из сумки стоявшей перед ним девушки, этот маневр заметила сидевшая рядом пожилая дама и сообщила об этом на весь автобус. С криком "Ты че бабка о... ла!?", отморозок стукнул даме кулаком в лицо и вышел из автобуса. Люди взирали молча. Водитель пенял на объявление в автобусе, цитирую: "Осторожно, у нас работает бригада карманников!". На мой вопрос "И какой оклад на этой должности? ", был получен ответ "А ты поумничай еще тут, б.. ь, ваще всех на х.. высажу! "

На модную тему.

После окончания университета мы с женой жили на съемной квартире. Это был флигелек в глубине огорода. Удобства, ессно, на улице.

И вот приезжает ко мне унивеситетский друг — в одной комнате общежития когда-то жили. Сейчас он очень серьезный человек, главный археолог большущего города.

Ну вот, посиидели, выпили-закусили. Ночевать устроились (комната была одна и маленькая) так: жена на кровати, а мы с ним на полу, потому что спать легли гораздо позднее жены, и беспокоить ее было неловко.

Просыпаюсь от страшного грохота и вижу язык пламени. Это упал электрообогреватель. Вглядываюсь в темноту и вижу, что мой друг яростно моется под умывальником. Дальше его история от первого лица.

— Просыпаюсь я от невыносимого позыва. Надеваю щтаны, направляюсь в сортир (стоящий в другом конце огорода). Темно, как у [мав]ра... Чувствую — все. На бегу расстегиваю штаны, подбегаю к сортиру, открываю дверь, спотыкаюсь в темноте о порог. Лечу вперед головой, рукой попадаю в яму, прилично заполненную какой. А все, что для ямы предназначалось, естественным образом извергается на штаны. Возвращаюсь обратно — штаны обосраны, рука в говне.

Короче, утром я дал ему свои штаны, а собственные он пошел отстирывать в подвал родного общежития — там были халявные стиральные машины.

Как я в кино снимался.

Одесса. Где-то середина 80-х. Лежим в Аркадии на песочке – балдим. Слышим по громкой на весь пляж: "Вниманию отдыхающим. Одесская киностудия приглашает и. т. д. Кто желает – подойти ля-ля-ля". Пошли.

А там шухер до небес. По берегу идут ОН и ОНА – главные герои. Вокруг типа пляж. Тут и волейбол и тетка с мороженным. Какой – то дядька с дымом бегает кругами – дымит. Режиссер орет, руками машет на ходу выстраивая кадр:

— Так. Хорошо. Пошли. Идем. Идем. Посмотри на нее. Хорошо. Уберите этого идиота с кадра. Так. Волейбол. Хорошо. Возьми ей морожено. Кто-нибудь пусть пробежит перед ними и нырнет. Пляж все-таки. Ну, кто-нибудь. Вот вы ребята подойдите. Вот когда дойдут сюда – бегите и ныряйте. Внимание – съемка.

Мы разволновались. Ноги стали ватные. Всё думаем как бы поэффектнее зафигачиться в воду чтоб выйти покрасивее. И тут мотор. Начали. Я бежал первым, брат за мной. На негнущихся ногах я проскакал по пляжу и нырнул… слишком рано. И слишком высоко. Пролетев на уровне лиц изумленных главных героев ласточкой, я воткнулся в воду в метре от берега. Даже не намок весь. Там глубины было по колено. Брат от волнения запутался в ногах и упал прямо под ноги главных героев. Те чуть на грохнулись. Съемку остановили.

Второго дубля у нас не было. Даже названия фильма не узнали.