Стебались над девушкой друга. Высокомерная, тупая блондинка. Шутки вечно про неё придумывали, друг тоже смеялся, а она вроде обижалась, а вроде и нет.

Однажды я, будучи пьяным, сильно обидел её. Слёзы, сопли, вскочила, ушла. Ну виноват, борщанул. И как-то задело меня то, что друг за ней не побежал. "Да ладно, она отходчивая", — отмахнулся он.

Она быстро поймала машину и уехала. И всем был пофиг, а я вот загнался. Вышел покурить, звоню. Сбрасывает. Поехал к ним на квартиру, света нет, дверь никто не открывает. Спускаюсь, закуриваю, вижу, что идёт. Извинился, проводил до квартиры… и крышу снесло. Я даже не особо помню её реакцию, когда я буквально срывал с неё одежду. Оделся, не разговаривали, а она просто легла спать.

Сижу я, значит, на кухне, жду братана. Как объясняться, вообще не знаю, врать тоже не собирался. Отдавал себе отчёт, что жена узнаёт, семья рухнет, но было вообще все равно. А он даже ночевать не пришёл. Ночью ещё сказал супруге, что изменил, утром набил морду другу. Сейчас эта блондинка — моя жена, я за неё глотку всем перегрызу.

Терпеть не мог свою пгмнутую бабку! На каждый праздник, даже нерелигиозный (день рождения, Новый год), она дарила мне иконы либо календари со святыми. Отделаться простым "спасибо" было нельзя, я должен был изображать бурную радость, иначе получал [ман]дюлей от мамы: "Она же старенькая, нельзя её обижать". Отец просто не обращал внимания, не хотел скандалов.

Когда гостил у неё в поселке, она каждый день поднимала меня чуть свет и тащила в церковь. И при этом воцерковленность бабки не мешала ей клеветать на людей, обзывать наркоманами и шалашовками всех ребят и девчонок, которые с ней не поздоровались, и воровать навоз у соседей.

Однажды осенью в последнем классе, провожая последние теплые деньки, я сильно перебрал с друзьями после дискотеки. Как добрался домой, не помню. Что было потом, рассказал отец. Бабка, которая гостила у нас в то время, разнудилась, что меня сейчас надо умыть святой водой, а утром обязательно отвести в церковь на исповедь. А я спьяну начал орать, чтобы эта сектантка отвалила от меня; что её религия — говно; что ей промыли мозги жидомассоны, а наш истинный бог — это Иуда, который пытался спасти человечество от ложного бога. Утром мама и бабка со мной не разговаривали, отец посмеивался.

Моя мама — сектантка. До девяти лет я не ходила в школу, общалась только с детьми из "общины". Мясом не кормили, только овощами и грибами, а самое сладкое, что я ела, — это морковка. Мы жили в огромном доме в пригороде: "гуру" и шесть его жён с детьми, одна из жён — моя мама. У меня 24 сводных "брата" и "сестры" — дети, зачатые в секте.

Сейчас моя мама в психушке. И я всем вру о своём детстве, потому что мне пи[c]ец стыдно.

2 года живу в аду. Руки опустились уже давно, но я всё равно продолжаю проживать свой день, словно по инерции. Крах и коллапс везде и во всем. Жена умерла при родах. Ребёнок же родился больным. Спустил все средства и активы, которые были, назанимал деньги и набрал кредитов, но всё равно не смог его спасти. Я банкрот. Живу в дешёвом хостеле с приезжими, так как квартиру я продал, чтобы внести деньги на лечение ребёнка. Мой максимум, который у меня отстаётся на руках после удержания долга, — 13 тысяч. Все моё имущество — разбитый телефон и пакет одежды. Ни целей, ни амбиций. Смысл жизни потерял вместе с женой и ребёнком. Засыпая, прошу высшие силы не дать мне проснуться.