Салаи настолько любил и ценил картину учителя, что никому ее не продал и музеям не дарил. Но вот и Салаи скоропостижно, не успев оставить завещания, умер. Картина, по естественному праву, перешла к его детям.

А вот детки от папиной старой картины совсем не тащились. Совсем не втыкала. Деньги были важнее. И они предложили ее купить заезжему лоху — королю Франциску. Король согласился, столковались на 4000 экю. Король повесил картину в своем дворце. Потом династии сменились. Пришли Людовики. Потом революция 1789 года. Революционерам хватило ума сохранить королевские картины, передать в музей.

Наполеон Карлович присмотрел "Джаконду" и забрал себе. Повесил в своей спальне. (С ореховым трюмо и пуфиком очень сочеталась).

Но пошли нехорошие разговоры, недоумение. Маршалы стали хихикать. Такое барахольство не украшает боевого генерала. Пришлось Наполеон Карловичу вернуть картину на место.

И все. С тех пор так и висит.

Только в период 1940-1944 гг. , во время нацистской оккупации, "Джаконда" куда-то вывозилась, потом опять на место привозилась. Куда, зачем — никаких следов в архивах не удалось обнаружить. Это очень подозрительно. Общеизвестно, что Гитлер — бывший художник... К грабежам музеев был очень падок. (Отсюда идут устойчивые слухи, что в Лувре — копия. Настоящая нацистами похищена. Хотя неоднократные экспертизы опровергали слухи).

Во всей судьбе картины есть юридическая уязвимость. Итальянским юристам необходимо докопаться до правомерности передачи "Салаи — его дети". Завещание-то отсутствует. Имущество умершего гражданина Италии не обязательно должно перейти к его детям. Может, но не обязательно. Можно просудиться.

Можно еще докопаться. Леонардо на создание картины брал задаток у купца Джакондо. Это купец заказал портрет своей жены. Бухгалтерские документы сохранились. Получается, что Леонардо аванс взял, а картину так и не отдал. Самому понравилась. Классическое кидалово. Продинамил купчишку.

Можно и до этого докопаться. Потомки купца подают имущественный иск: вернуть картину в счет непогашенного долга (с пени за 515 лет).

У итальянцев есть скрытая обида к тому, что их "Джоконда" не во Флоренции или не в музее Ватикана. Увалакали нашу картину и теперь шлангом прикидываются.

Именно по этой причине "Джаконда" в 1911 г. была украдена из музея. Похититель — реставратор музея, этнический итальянец. Мотив — "вернуть картину народу Италии". И вывез картину в Италию.

Забавно, что некий искусствовед называет картину "холстом". Пишет, что сохранность картины очень пострадала от "невежественного неоднократного скручивания в рулон".

Интересный специалист. "Джоконда" (как и многие другие картины) не холст, а плотно сбитые сосновые доски. Интересно было бы посмотреть на невежественное скручивание сосновых досок в рулон.

То, что произошло тогда на концерте, стало легендой. На сцену вышел, чуть пошатываясь, старик. И тут мировая звезда, подруга Ремарка и Хемингуэя, — вдруг, не сказав ни слова, опустилась перед ним на колени в своем вечернем платье, расшитом камнями. Платье было узким, нитки стали лопаться и камни посыпались по сцене. А она поцеловала его руку, а потом прижала к своему лицу, залитому абсолютно не киношными слезами. И весь большой зал сначала замер, а потом вдруг — медленно, неуверенно, оглядываясь, как бы стыдясь чего-то! — начал вставать. И буквально взорвался аплодисментами.

А потом, когда Паустовского усадили в кресло и зал, отбив ладони, затих, Марлен Дитрих тихо объяснила, что самым большим литературным событием в своей жизни считает рассказ Константина Паустовского "Телеграмма", который она случайно прочитала в переводе в каком-то немецком сборнике. "С тех пор я чувствовала некий долг — поцеловать руку писателя, который это написал. И вот — сбылось! Я счастлива, что я успела это сделать"