хорошо проплаченный и "откатанный" контракт с World Food Program, по которому весь световой день непрерывно работали 8шт С-130, целый склад комплектации и почти сотня грузовиков, подвозивших кукурузу, бобы и пр мешки на сброс.

Подступиться было просто нереально, по контракту руководству WFP шли такие откаты, что Родину нужно было продать, чтобы в нашу сторону хоть повернулись. А самолеты у меня стояли... В результате в местный банк был послан гонец, собравший карманные деньги экипажей и обменявший их там на мелочь. Нужно еще уточнить, что поле, где происходил сброс, было прекрасно известно местным аборигенам, которые тусовались по периметру тысячами и хватавшими мешки с хавчиком раньше, чем те, казалось, касались земли. Но от зерен им почти ничего не доставалось, разве что мешок рвался — ради этого все и собирались. Но те мешки, что были целыми, нужно было сдать старейшинам, и к сожалению ловцов, почти все мешки были крепкими. Но мы нашли, что предложить им поинтереснее....

В общем, с рассветом, пока С-130 грузились первыми паллетами и прогревали движки, с дальней стоянки выруливает Ан-28 и прямо с середины полосы идет на взлет. На рампе стоит "Киса Воробъянинов", который над площадкой сброса начинает изображать из себя "сеятеля, разбрасывающего облигации государственного займа". В результате пришедшие через полчаса С-130 обнаруживают, что вся площадка кишмя кишит черными, которые в пыли ищут эти копейки (для них миллионы в нашем исчислении!), рвущие друг другу волосы и одежду за каждый никель, и не уходящие с плошадки даже под угрозой получить 50 кг мешком в голову. Бросать некуда, и, покружив, Геркулесы груженые возвращаются. Ан-28 приходил непредсказуемо, раза 2-4 в день, и [мав]ры дежурили на площадке постоянно, дерясь семьями и племенами за свои сектора и места поляны.

Каждый день "сева" мы тратили долларов 300-400 (в пересчете на курс местной мелочи), а вот Геркулесовцы и WFP попали "по полной" — конвои грузовиков остановить было нельзя, склад переполнился моментально, и хранить излишки было негде, исполнение контракта горело, и уже шли отчеты в ООН.... К нам сначала пришли с угрозами, потом пытались дать денег. Когда стало ясно, что завал с грузом таков, что его не разгрести, даже если русские и прекратят этот терроризм, то с нами через неделю подписали контракт и включили программу. Долго мы, конечно, все равно не продержались, так как ООНовские контракты ооочень "откатные", и это был явно не наш уровень контактов, но месяца 3 мы работали неплохо.

что постарше, спрашивает:

— В центр подбросишь?

— Садитесь.

— Сколько?

— Да садитесь, мне по дороге, — буду я еще на своем "Запорожце" калымить, позориться.

— Ну, спасибо...

Сели. Молодой протиснулся на заднее сиденье, тот, что постарше, сел на переднее. Едем. А на выезде из нашего поселка стоит будка ГАИ, тут меня и тормознули. Подходит гаишник, представляется: "Лейтенант такой-то, предъявите водительское удостоверение и документы на машину". А у них сейчас такая установка – бороться с "левым" извозом. "Влип, — думаю, — теперь долго объясняться придется. "

Тут мужик справа от меня, который уже, вроде бы, задремал, приоткрывает глаза и негромко говорит:

— Лейтенант, подойди-ка сюда.

— А в чем дело?!

— Вас просят подойти, значит, подойдите, — это уже советует молодой у меня над ухом, прижавшись щекой к моему подголовнику.

Гаишник, так и не взяв еще мои документы, идет вокруг машины и с той стороны упирается в открытую красную книжечку пассажира.

— Извините, товарищ майор госбезопасности. Можете ехать, — это уже мне. Мужик прячет удостоверение во внутреннй карман, а я, находясь в легком ступоре, пока не трогаюсь. Летеха, чувствуя себя неуютно, спрашивает:

— Разрешите быть свободным, товарищ майор?

— Свободен. Пошел на...! — устало разрешает тот и снова закрывает глаза.

— Счастливого пути, товарищ майор! — с облегчением козыряет летеха.

Ну, довез я их, высадил в центре, услышал еще раз спасибо, и они ушли усталой походкой людей, озабоченных государственными проблемами.

и желание посмотреть на ночную Волгу пересилило инстинкт самосохранения. И приключения меня нашли — сами, буквально через 10 метров от входа в гостинницу.

"Здравствуйте, ваши документы, пройдемте в отделение" — стандартный сценарий. Как обычно — было двое — умный и сильный. Умный, как только увидел в паспорте, что в городе я проездом на день, жизнерадостно улыбнулся и сказал, что попал я круто и надолго — 15 суток минимум (а завтра уезжать). Сильный при досмотре нашел перочинный нож и обрадовался еще сильнее. Дело пахло вызовом опергруппы. Дальше, опять же по сценарию пошло предложение договориться.

Договорились на всё, что у меня было (штук 5 деревянных), НО! ЭТО ЖЕ ВЗЯТКА! Оформим так — вы идете по набережной, роняете денюжку, а через десять метров находите свой паспорт со всеми документами. А чтобы потом не было предъяв — мы с коллегой заснимем всё (ВНИМАНИЕ!) на конфискованный ранее фотоаппарат. Но тут вышла накладка — фотоаппарат был "конфискован" совсем недавно и даже Умный не смог в нем разобраться. Пришлось помочь правоохранительным органам освоить технику. Дальше всё шло по сценарию — денюжку потерял, паспорт нашел, вернулся в номер спать. В чем прикол — спросите? А в том, что пока я разъяснял, как пользоваться таким крутым устройством, как фотоаппарат, стырил оттуда карту на 8 гигов. До сих пор работает.

Мораль — Бог не фраер.