СССР стать не получалось.

Поначалу все ладилось, но постепенно отношения с директором сошли на нет. И научные статьи в соавторстве выходили, и авторские свидетельства. Но вот давали мне понять, что я persona non grata. Молодым был, глупым... Только потом понял, — ну, не подписывал я на полигоне акты о перерасходах того самого химпродукта в моих проектных экспериментах, несмотря на настойчивые просьбы. В нормы укладывался, но вот чего-то не понимал. Понял потом — смотри послесловие. Дошло до того, что кандидатскую диссертацию пришлось защищать в другом совете, хотя в институте был свой -и даже по докторским.

И сразу же после защиты написал ожидаемое от меня заявление на увольнение. Замдиректора по кадрам подписал не глядя, а вот директор прочитал! Он вообще ВСЕ читал. Короче, перезвонила его секретарша, и, прыская от смеха, передала рекомендацию — переписать по форме. Точнее — убрать последние два слова. А заявление звучало так — "Прошу уволить меня по собственному желанию, совпадающему с Вашим". Вопрос — " а где ошибка? " оказался риторическим. Заявление я переписал, отработал месяц по КЗоТу. И все...

Текст заявления же вошел в фольклор института, наряду с другими интересными случаями. Если этот окажется читателям интересным, расскажу и другие, более разнообразные, но уже не со мной призошедшие.

Послесловие. На этом можно было бы поставить точку, но вот через полтора года, в июне 1992, по всем новостям сообщили об аресте директора. Многих бывших коллег пригласили на дачу. Дачу показаний. Ко мне же не обращались. Приговор директору — 8 лет строгого режима. Ну, эти самые химпродукты оказались на юге, на спорной территории между двумя уже бывшими союзными республиками.

А институт существует до сих пор — химпродукты всегда нужны. И все совпадения с реальными событиями и людьми — не случайны.

способом.

— Но у него нет никаких проблем ни со здоровьем, ни с агрессивностью, — пытался я переубедить женщину.

— Ну и что? Он мне не нужен!

На самом деле проблема у щенка была. И большая. Он оказался беспородным и некрасивым. В полгода все щенки выглядят немного нескладными, потому что теряют милые детские формы, но ещё не дорастают до взрослых параметров. Этот пёсик был куплен на рынке как грифон — курносая маленькая собачка с жёсткой шерстью и игривым нравом. Все эти признаки породы у щенка были, но ростом он уже давно перерос самого крупного гриффона и неумолимо приближался к миттельшнауцеру. Крупная нижняя челюсть с перекусом придавала пёсику сходство с боксёром, а огромные уши — одно стоячее, другое висячее — вообще походили на овчарочьи. Жёсткая шерсть торчала под самыми неожиданными углами. Думаю, если бы его выставили на конкурсе "самая уродливая собака", он бы вошёл в пятёрку лидеров.

— Я хотела маленькую собачку, — продолжала ныть обиженная женщина, — а мне подсунули этого уродца.

— Породистых собак на рынке не покупают, — мрачно озвучил я прописную истину.

— Ну да! А знаете, сколько они стоят в питомнике?

— Знаю, — злобно сказал я.

И задумался. Из данной ситуации было три выхода. Чрезвычайно привлекал первый: вылить на тётку флакончик с бриллиантовой зеленью, чтоб она неделю отмывалась. Смущает последствия в виде вызова полиции и неприятностей для клиники. Второй был не столь радикальным: всего лишь сообщить хозяйке самым холодным тоном, что здоровых животных мы не усыпляем. Последствия тоже были малоприятные. Женщина наверняка отыщет другую клинику или просто выставит собаку на улицу. А на дворе морозный январь... Третий выход был самый хлопотный. Я тяжело вздохнул и набрал номер приюта для животных.

— Привет, Свет. Хозяина для щенка найдёшь? Кобель, шесть месяцев, похож на помесь бульдога с терьером, страшный, как я после ночной смены, но добрый. Фото вышлю. К себе взять не сможешь? Что, опять полна коробочка? Ладно, пока побудет у меня. Только ты уж побыстрее, ладно? Хозяин клиники это не приветствует.

Закончив разговор, я поднял глаза на владелицу. Она смотрела на меня удивлённым взглядом. "Просто так собаку не отдаст, — понял я.

— Придётся искать подход".

— Значит так, — в моём голосе было больше холода, чем за заледеневшим окном, — усыпить я его не могу, но поскольку сейчас праздники цена будет двойной. За вывоз трупа и кремацию тоже придётся доплатить. И за хранение трупа в холодильнике тоже. Труповозка приедет только в понедельник. Сами понимаете: новогодние каникулы.

— Как так? Это что за безобразие? — рот у горе-хозяйки противно искривился.

— Согласен: безобразие, — ответил я.

— Но не я здесь цены устанавливаю. Поэтому, чтобы сохранить Ваши деньги, предлагаю написать отказ от собаки. Я передам её в приют, где щенку найдут нового хозяина.

— Нового хозяина? — у женщины глаза на лоб полезли.

— Да кому он нужен, такой страшненький?

— А может, — тут на её лицо мелькнула мелкая подозрительность, — это редкая порода? И Вы его задорого продадите?

Я мысленно хлопнул себя по руке, потянувшейся к банке с бриллиантовой зеленью. В голове определилась мысль: "Спокойно... спокойно... нельзя лить на посетителей зелёнку, выкидывать их в окно и даже нецензурно выражаться. Я профессионал! Я профессионал!".

— Можете продать его на рынке, — сказал я.

— У него прививки есть?

— Какие прививки? — у женщины уже голова шла кругом.

Она никак не могла понять, что я решил спасти щенка исключительно из гуманных соображений, и искала подвох.

— Ещё и за прививки платить? А без прививок я его продать не смогу что ли?

— Попробуйте, — равнодушно сказал я.

— Штраф заплатите, если что.

— Нет уж! — тётка сняла ошейник, сунула его в сумку, а пса подтолкнула ко мне.

— Забирайте это чудо. Он и так мне всю мебель изгрыз. Что надо подписать?

Я сделал фото щенка и послал Свете. Она обещала тут же выложить на сайт. Пёсика я покормил и поместил в клетку в стационаре. Посетителей больше не было, я уселся поудобнее, чтоб видеть входную дверь, и запел. Есть у меня такая привычка — исправлять плохое настроение песней. Два-три романса, исполненные моим тягучим баритоном, и жизнь снова становится терпимой. Главное — наблюдать за дверью, чтоб не напугать клиентов.

— У — у — утро тума — а — нное, у — у — тро седо — о — ое, — затянул я.

— Вау — у — у! — донеслось из клетки.

— Чудо, ты умеешь петь? — удивился я.

— Ох, вот и имя тебе родил. Чудо! Ну... давай дуэтом!

Мы с пёсиком исполнили "Утро", потом спели "Чёрный ворон", а на "Выйду в поле с конём" так отлично спелись, что я не заметил открывшуюся дверь. Поэтому, когда раздались аплодисменты, я подпрыгнул от испуга.

— Браво — браво! — задыхаясь от смеха, сказал сухонький пожилой мужчина, незаметно проникший в помещение. Это был мой друг, клиент и лечащий врач Александр Иванович, для своих просто Шурик.

— Шурик, ты меня напугал!

— Это ты меня напугал! Иду мимо, слышу — воют! Подумал, что ты окончательно заработался. Вот, зашёл узнать, не нужна ли профессиональная помощь.

— Нужна! Ещё как нужна! Можешь зверя приютить на недельку-другую? У нас в приюте опять мест нет.

— Ох, это я зря предложил... Ты же знаешь: я после смерти Мухтара никаких собак не завожу...

Мухтара мы с Шуриком похоронили в прошлом году. Пёс забрал в могилу половину сердца хозяина. Но щенка надо было куда-то пристраивать и я добавил в голос просительных нот.

— Но это же временно! Пока место не освободится. Представь, что это пациент, которого тебе впихнули, пока койка в терапии не появится.

— Ты про койки вообще молчи! Хоть здесь про работу не напоминай, Айболит фигов. А что это за порода? Какой-то он страшненький...

— Это редкая порода! Единственный экземпляр. Название ещё не придумал, так что сам фантазируй. Его усыпить привели.

— А ты опять оставил?

— Опять.

— Добрый ты человек, Айболит!

— Не особо. Я чуть эту тётку зелёнкой не облил.

— Ну не кислотой же. Ладно, давай своего собакена. На день-два, не больше. Как зовут хоть это чудо?

— Так и зовут — Чудо. Но можешь придумать что-то своё.

— Зачем? Хорошее имя. И соответствует. Поводок есть?

— Сейчас что-нибудь соорудим. Хозяйка всё с собой забрала.

— Вот зараза! Ну ладно, одевай зверя, пока я добрый. Что вы там с ним пели?

— "Выйду ночью в поле с конём"!

— Я тоже попробую. Но учти: максимум на неделю! Как только что-то освободится — звони!

Когда через несколько дней освободилось место, я позвонил Шурику.

— Знаешь, а ну его к чёрту, твой приют, — ответил друг.

— Я теперь этого пса ни за какие деньги не продам. Мы по вечерам концерты устраиваем! Жена скоро со смеху помрёт, а ведь, как Мухтар умер, почти не улыбалась. Пёс хоть и страшненький, но такой юморной! Тапки приносит, танцует, каждое слово понимает! Правда, сгрыз все табуретки, да и фиг с ними. Внуки теперь чуть ли не каждый день приходят, а раньше раз в месяц навещали! Спасибо тебе, друг!

Я положил телефон и посмотрел в окно. На улице падал снег, тускло светились новогодние гирлянды на раме. Чудеса случаются тогда, когда их меньше всего ждёшь... Спасённый щенок, снова смеющийся Шурик и я — ветеринар — случайный посредник между этими двумя судьбами. Как удачно всё сложилось! Зазвонил городской телефон. Трубку взяла моя ассистентка Мила.

— Ветклиника, здравствуйте. Да, сегодня работаем. Конечно, привозите. Нет, по телефону ничего сказать не могу, посмотрим на месте.

Я оторвался от наблюдения за падающими снежинками и посмотрел на Милу.

— ДТП. Собака. Скорее всего, перелом.

— Готовь операционную, Милочка. Сегодня хороший день. Давай постараемся его не испортить...